Дмитрий Морозов - Тридцать шесть часов из жизни разведчика

Мельтцер, собиравшийся уходить, остановился: теперь он чувствовал себя гораздо увереннее.

- Я не хотел бы, господин оберштурмбаннфюрер, нервировать сейчас нашего офицера. Он сам достаточно взволнован. Я слышу это по его голосу. Либель чрезвычайно исполнительный человек.

- Где он сейчас, этот Либель?

- На станции Зоссен.

- Но ведь теперь уже половина третьего! Хорошо, я сам позвоню туда.

Военный комендант станции Зоссен, услышав, что с ним говорит оберштурмбаннфюрер службы СД, переложил трубку из руки в руку.

- Этого мне еще только не хватало, - сказал он в сторону. - Да, господин оберштурмбаннфюрер, этот офицер обращался ко мне за списком убитых, совершенно верно, кажется, Либель. Слушаюсь, окажем ему полное содействие, слушаюсь.

Комендант повесил трубку и выглянул в окно. Да вот он, этот обер-лейтенант, бродит по перрону среди пассажиров разбитого экспресса.

Комендант надел фуражку и вышел на перрон. Наклонившись к самому уху Либеля, он сказал:

- Чем я мог бы помочь вам, господин обер-лейтенант? Мне только что звонили из СД.

Либель быстро обернулся.

- Помочь? Пожалуйста, у меня еще нет полного списка раненых.

- У меня его тоже нет, господин обер-лейтенант.

- Но, полагаю, вы хотя бы знаете, в какие госпитали они направлены?

- Разумеется.

- Затем мне нужен кондуктор четвертого вагона.

- Все кондукторы здесь, у начальника станции. Идемте. - По дороге комендант разглядывал идущего с ним офицера. "Должно быть, из СД или из абвера". Красивое волевое лицо, скандинавский орлиный нос, стройная фигура спортсмена. Тип настоящего арийца. На вид лет тридцать - тридцать пять. В серых глазах его комендант увидел острую тревогу.

- Вы кого-то ищете, господин обер-лейтенант? - наконец спросил он, не сумев подавить любопытства.

Серые глаза в упор взглянули на коменданта.

- Да, исчез родственник одного очень важного лица. Очень важного! добавил обер-лейтенант.

Сказано это было таким тоном, что у коменданта похолодела спина.

Кондуктор четвертого вагона оказался высоким плотным старичком со старомодными седыми усами, торчавшими в стороны пиками.

- В пятом купе? - переспросил он. - В пятом купе... - кондуктор потрогал свои усы. - У меня отличная память, несмотря на возраст. В пятом купе... Это где ехал высокий черный капитан? Я хорошо помню, он никуда не выходил до самого Дрездена. А с ним двое штатских. Постойте... одного из этих штатских ранило прямо на насыпи, это пожилой господин в клетчатом пальто, его отправили в госпиталь с первой партией.

- А капитан? - спросил Либель.

- Капитан, по-моему, он... нет, я боюсь сказать вам точно, ведь в тот момент, вы сами понимаете... Я не помню, куда делся капитан. Но мне кажется, он не был ранен и уехал на попутной машине.

Либель поблагодарил старика. При содействии коменданта Либелю нетрудно было выяснить, куда направлена первая партия раненых.

По дороге от станции к Берлину он снова остановился у поста фольксштурма. Поговорив с фельдфебелем, обер-лейтенант выяснил, что у того записаны номера всех машин, прошедших через пост к Берлину. Либель похвалил его и списал номера машин, прошедших от станции Зоссен за полчаса от двенадцати до двенадцати тридцати. Интуиция разведчика подсказала ему, что такой список может пригодиться. Искать так искать, по всем правилам.

Через полчаса Либель уже сидел в госпитале у постели пожилого господина, о котором говорил кондуктор.

- Да, конечно, я помню офицера, - сказал раненый, - он был молчалив. Но я хорошо помню его лицо.

- А что произошло во время бомбежки? Видите ли, капитан - мой родственник, я должен был встретить его...

- Вы знаете, как только начался налет, я совершенно не помню, как очутился на насыпи. Потом эта нога, я упал. А капитан, мне кажется, побежал дальше. Боюсь утверждать, но мне помнится, он уехал на грузовом автомобиле. Хорошо помню, что в сторону Берлина.

- Номер или цвет машины вы не запомнили? - спросил Либель, доставая блокнот.

- Ну что вы, господин обер-лейтенант! До того ли мне было? Впрочем, вы можете спросить поточнее у моего соседа по купе господина Гарднера, он ведь не был ранен. Я дам вам его телефон. Это мой хороший знакомый.

Еще через полчаса Либель был уже на другом конце Берлина, в районе Карлсхорст, основательно потрепанном бомбардировками. Среди разбитых кварталов он с трудом отыскал дом, в котором жил знакомый господина в клетчатом пальто. Он отсиживался в бомбоубежище под домом. Это был высокий краснолицый здоровяк с большими голубыми глазами навыкате. "Ну, уж ты-то испугался больше всех", - подумал Либель и, взяв здоровяка под руку, сказал: