Антон Бринский: По ту сторону фронта

Неожиданно Сивуха со всей своей группой возвратился из Хочина, не пробыв там и трех дней. Удивленный и обеспокоенный, я встретил его вопросом:

— В чем дело? Почему вы пришли обратно?

— Вот письмо от капитана Каплуна, — ответил Сивуха, подавая пакет. — Он теперь там. И с ним вместе вернулись все, кого вызывали на Центральную базу. Видимо-невидимо народу. Нам уж там и делать нечего.

Письмо Степана Павловича было проникнуто какой-то особенной бодростью. Чувствовалось, что он очень доволен новым назначением. Еще бы! Он и раньше мечтал попасть на Украину — ближе к своим местам, к Подолии, к родной своей Понинке. Когда наши партизаны впервые повстречали его в Боровухе, он со своим отрядом пробирался на юг. И вот теперь он на Украине. Бойцы Сидельникова и бойцы Сазонова входят в его отряд. Силы много. И само собой разумеется, что миссия Сивухи как организатора нового отряда отпадает. Нам беспокоиться не о чем: железные дороги этих районов будут обслужены, наша линия связи будет обеспечена, и партизанские деревни будут защищены. Об этом и писал мне Степан Павлович, добавляя: «Уж я как-нибудь сам постараюсь обслужить это воеводство…» А потом шли приветы и поздравления от старых наших знакомых, которые узнали о награждениях раньше меня. Начальником штаба у Каплуна был Гончарук, заместителем — Бужинский; Сазонов командовал ротой, по-прежнему работая на дороге Сарны — Коростень. А Генка Тамуров вел в отряде комсомольскую работу. По-товарищески шутливо описывал Степан Павлович положение в Белоруссии. Партизанское движение разрослось до того, что, кажется, скоро начнется безработица среди партизан. «…Были мы под Бобруйском — места не могли найти: все занято, везде партизаны. Ходили-ходили, еле взорвали два поезда. Кстати, привет вам от вашего бывшего подчиненного — капитана Шашуры; он под Бобруйском командует целой партизанской бригадой… А Черный на Червоном озере формирует новый отряд во главе с Сураевым и Лагуном, чтобы послать к Выгоновскому озеру — в Богдановку…» (Под Богдановкой находилась одна из наших запасных баз, организованная Сивухой, когда мы готовились к этой зиме.)

Итак, районы за Горынью снова контролируются нашими отрядами. Белоруссия насыщена партизанами, и фашисты никак не могут справиться с нами. После облавы они еще сильнее боятся лесов, деревень и дорог — засели в городах и крупных населенных пунктах. Напуганные нашими налетами, гитлеровцы обносят укреплениями свои казармы и станции: земляные валы, двойные бревенчатые частоколы с метровой земляной засыпкой между ними, паутина колючей проволоки. Часовые с автоматами подозрительно и трусливо вглядываются в каждого прохожего и проезжего. Это, как говорят у нас, не от хорошей жизни. На захваченной земле они живут, как осажденные. А ведь по этой земле надо им везти все новые и новые подкрепления, орудия и снаряды на восток, к Сталинградскому котлу.

Ночами они уже не рискуют пускать поезда по опасным дорогам — по дорогам, подверженным нападениям партизан. Поезда идут днем. Но и мы переходим на дневную работу, и опять гремят взрывы.

Последние резервы Гитлер бросает в бой. На помощь окруженным под Сталинградом летят целые эскадрильи самолетов, перебрасываемых с других фронтов. Сразу видно, что летчики не привыкли к нашим беспокойным партизанским местам: считая себя в безопасности над захваченной территорией, многие из них летят очень низко — слишком низко. Если бы у нас были хорошие зенитные установки, мы могли бы вывести из строя немало фашистских самолетов. Но зенитных установок у нас нет, и противотанковых ружей мало. Обстреливаем, а они проплывают над нами — до обидного ясно видимые мишени — и, невредимые, исчезают за горизонтом.

Зло берет. Надо изобретать что-то. И вот мы приспособили противотанковое ружье на столбе с колесом для горизонтальной наводки. Очень несовершенная установка, но и она нам помогла. Удалось подстрелить фашистский самолет. Он упал не сразу — начал козырять и пошел на снижение. Где-то дальше — километров за пять или за шесть от нас — он скрылся между вершинами деревьев.

Партизаны торжествовали:

— Подбили!.. Сел!.. Приземлился!..

Сразу же запрягли лошадей и отправили группу во главе с Жидаевым к месту посадки самолета.

Самолет приземлился более или менее благополучно. Целый, немного накренившись набок, стоял он среди широкой лесной поляны. Летчиков, конечно, и след простыл. Но зато в кабине нашлись документы, которые они не успели или не посчитали нужным уничтожить. Эти документы партизаны взяли, а самолет решили сжечь.