Во дворе стихийно возник митинг. Хорошая новость сама бежит: через Гудованого и его спутников, через работников нашего штаба — от бойца к бойцу, от соседа к соседу — все Сварицевичи знали о награждениях. И все-таки мне пришлось снова зачитывать радиограмму перед собравшимися партизанами и крестьянами. Потом в короткой речи я напомнил им о нашей работе и сказал, что благодарность правительства и партии относится не только к тем, кто перечислен в Указе, но и к остальным нашим бойцам и что лично я, например, обязан своей наградой всем моим соратникам. Дружное «ура!» заглушило мои слова.
* * *
Вечером Гудованый рассказывал мне о том, что делается на Центральной базе. По соседству с ней живут теперь ковпаковцы. На льду Червоного озера они оборудовали аэродром, и он оказался куда удобнее Батиного лесного. Им пользуется Черный. И Батя, все еще не улетевший в Москву, дожидается там самолета. Гудованому вместе со всей своей группой пришлось несколько дней дежурить там. Как раз в это время прилетел уполномоченный Украинского штаба партизанского движения Бегма — депутат Верховного Совета СССР; бывший секретарь Ровенского обкома партии. Он привез ордена и медали украинским партизанам, расположенным в этих местах, и наши связные присутствовали, когда Бегма вручал их награжденным. Это было торжество, каких мало бывает во вражеском тылу, и завидки взяли наших товарищей.
Несколько не лишенных интереса эпизодов произошло и во время возвращения Гудованого с Червоного озера. Он, должно быть, посчитал ненужным упоминать о них, но его спутники рассказали Анищенко, а тот передал мне, потому что эти эпизоды в какой-то степени характеризуют Гудованого.
Остановились партизаны в лесничестве, недалеко от Давид-городка. Все служащие были на месте — щелкали счеты, тарахтела пишущая машинка, и только самого лесничего не было: он управлял своим учреждением по телефону из города.
Гудованый вел себя, как ревизор: потребовал список служащих и документы на расход лесоматериалов. Бухгалтер, очевидно заменявший лесничего, беспрекословно выполнял все требования партизана. Он был испуган, и, кажется, больше всего его беспокоило то, что партизан записывает что-то в книжечку, вынутую из кармана. А Гудованый, просмотрев накладные, выписанные исключительно немцам и немецким предприятиям, тоном приказа заявил, что этого больше не должно быть: ни палки, ни полпалки захватчикам. Отвечать будут работники лесничества. Бухгалтер слушал и покорно кивал головой.
Потом Гудованый подошел к телефону, позвонил и снял трубку.
— Пожалуйста, коменданта… Из лесничества… Да, очень важно… Да… Господин комендант?.. Кто?.. Командир партизанского отряда Дорошенко… Да… Только не торопитесь. Можете посылать хоть батальон — у нас есть, чем встретить.
Комендант хорошо понимал по-русски. Послать в лесничество солдат он, должно быть, не решился и трубку не бросил: то ли растерялся, то ли из любопытства. А Гудованый деловым тоном передавал немцу последнюю сводку Совинформбюро о гитлеровских войсках, окруженных под Сталинградом.
— Дело идет к концу, господин комендант… Вы слушаете?.. Дело — к концу. Не пора ли и вам свертываться?.. Ну то есть возвращаться в Германию. Или уж переходить на нашу сторону. Может быть, мы примем…
Телефонный аппарат партизаны захватили с собой: может быть, пригодится. А на следующем переходе в одной из сельуправ забрали еще пишущую машинку: уж это-то наверняка пригодится.
Потом, переходя железную дорогу Сарны — Лунинец, Гудованый ухитрился переслать так называемым «казакам», охранявшим соседние станции Горынь и Видибор, советские газеты и специально написанные для них агитационные письма.
Рассказывая эти истории, Анищенко смеялся.
— Каков выдумщик?.. А?
Но я не удивился. Я знал, что Гудованый горазд на выдумки. Порой при взгляде на него начинало даже казаться, что и фамилию-то свою он тоже забавно выдумал. Был он высок и худ; острый нос, тонкие губы и пронзительные глаза подчеркивали худобу. А по-украински «гудованый» — значит откормленный. Вот и смеялись хлопцы.
— Меняй фамилию, Иван. Где ж ты гудованый? Ты — худущий.
Он же был серьезен и способность свою к самым неожиданным выдумкам не раз проявлял в нашей партизанской работе.
Так, например, вздумалось ему взорвать поезд днем. Во-первых, ночью на этом участке движение почти прекращалось, во-вторых, днем интереснее. Железную дорогу тут охраняла крестьянская варта. Связи у партизан с вартовыми не было. Регулярно, вдоль полотна ходили патрули немцев и «казаков»-охранников.
Читать дальше