Елена Арсеньева - Грешные музы

Правда, к счастью для человечества, эти причуды гения не пользовались большим спросом (некоторые торговцы заворачивали Гала с порога). И тем не менее в жизни этой пары не было дней, когда они начинали себя хоть в чем‑то ужимать. Гала словно бы завораживала небеса своим мотовством и жила по неуклонным правилам: мало денег – давай больше чаевых, лучше голодать, чем есть что попало… И тут небеса быстренько посылали гонорар за очередное полотно Сальвадора. В роли посланников небес частенько выступали состоятельные друзья, которым Гала очень умело внушала мысль, что, поддерживая «посланника вечности» (Дали), они сами к оной вечности приобщаются. Каресс Кросби, Эмилио Терри, маркиза Куэвас де Вера, Андре Дюст, графиня Печчи‑Блант, виконт де Ногай и другие образовали группу меценатов, назвали ее «Зодиак» и каждый месяц покупали по одной картине Дали, давая таким образом супругам средства жить.

Только в 1932 году Гала наконец получила развод от Элюара, который все эти годы пытался воззвать к ее разуму и убедить вернуться. А кстати, почему он вообще считал, что бывшая Леночка Дьяконова поступает неразумно?..

Прекраснодушный Элюар полагал, что творец творит лишь тогда, когда его посещает вдохновение. Однако Гала поставила легкую юношескую шизофрению своего нового супруга на коммерческую основу, сделала его безумие (весь этот параноидально‑критический метод, как выражаются искусствоведы) тщательно контролируемым и доходным занятием, каждую эпатажную его выходку – тщательно рассчитанной, сделала Дали из стихийного таланта – расчетливым гением.

Вот что об этом пишет сам Дали, поясняя, почему он стал называть ее теперь не просто Гала, но Гала Градива.

«Градива» («Gradiva») – роман В. Иенсена, переложенный Зигмундом Фрейдом в работе «Бред и сны в «Градиве» В. Иенсена». Героине этого романа, Градиве, удается излечить психику героя. Только взявшись за роман во фрейдовской интерпретации, я сразу же сказал: «Гала, моя жена, в сущности является Градивой» («ведущей вперед»), моей Победой, моей женой. Но для этого надо, чтобы она излечила меня. И она излечила меня благодаря своей беспримерной, бездонной любви, глубина которой проявилась на практике и превзошла самые амбициозные методы психоанализа».

Она не просто излечила мужа – она сделала его управляемым, контролируемым.

Прошли те времена, когда он мучительно выбривал подмышки, мешал козий помет с лавандой, сам не зная, что делать дальше, каков будет эффект. «Гала гонит прочь саламандр моих сомнений и укрепляет львов моей уверенности», – напишет он позднее, в книге «50 тайн магии». Теперь каждый шаг его был просчитан и выверен: имидж создавался тщательнейшим образом! Одна из картин 1929 года называется «Великий мастурбатор». Гала и Дали в две руки беспрестанно мастурбировали его фантазией и талантом, вызывая новые и новые оргазмы вдохновения и извержения благодатного творческого семени.

Как менеджер Гала была совершенно гениальна. Правда, и на старуху бывает проруха, случались сбои и в этом тщательно отлаженном и бесподобно выверенном шоу под названием «Явная жизнь Сальвадора Дали, разыгранная им самим». Когда в Лондоне открывалась выставка сюрреалистов, Дали надел водолазный скафандр и, держа на поводках двух борзых, двинулся к трибуне, чтобы сказать речь перед микрофоном. Но как говорить через шлем? Пришлось его снимать, и вот незадача – никто не знал, как это делается! А Дали что‑то кричал внутри шлема, но ни слова не было слышно, жестикулировал – никто не видел смысла в этих телодвижениях… Вдобавок он начал задыхаться! Кое‑как додумались разбить стекло молотком, не то миру явился бы новый сюрреалистический сюжет: смерть художника на собственной выставке от переизбытка воображения.

Публика пришла в восторг, решив, что так и было задумано. А впрочем, кто знает Дали и его Гала? Может быть, и впрямь так было задумано! Ведь Гала была неистощима на выдумки.

— Встань и иди, – велела она. – Ты ничего еще не успел. Не торопись умирать!

Так подбадривала она его в минуты отчаяния, и Дали подчинялся: «Моя сюрреалистическая слава ничего не будет стоить до тех пор, пока я не введу сюрреализм в традицию. Надо было, чтобы мое воображение вернулось к классике. Оставалось завершить творение, на которое не хватило бы оставшейся мне жизни. В этом убеждала меня Гала».

Право, Дали вполне мог беспрестанно цитировать чудные стихи своего предшественника: