Мария Поступальская - Обручев

Приехал Афанасий в отпуск, увидел Полину... Тут и поженились, тут и Саша родился и Адя. Три года Аденька здесь прожил... Афанасия в Польшу служить послали, и Полина с ним... Кормилица из крестьянок у Аденьки была. Потом приехала за ним мать и увезла с собою в Польшу.

Намучились они... Военная служба, вечный бивак. Где только не жили! В Журомине, Млаве, Брест-Литовске. Там Афанасий уездным воинским начальником был. Не нравилось ему... Молодчики побогаче со взятками лезут, чтобы от призыва откупиться, или родители являются за сынков хлопотать. Афанасия это всегда возмущало. Позднее, когда он уже командовал полком, спустил однажды с лестницы поставщика дров или продуктов. Тот взятку предлагал, чтобы у него для военных покупали. Из воинских начальников вернулся снова в строевую службу. Попал в Радом, потом в Вильно. Наконец-то в приличном городе живут... Сколько учебных заведений дети переменили! Но вечное кочевье на успехах не сказывается, учатся порядочно.

И растут правильно. Семья крепкая, трудовая. Какие Аденька хорошие письма пишет!.. В прошлом письме сестренок описывал. Где это?

Эмилия Францевна отыскивает письмо, читает:

«Маша уже читает по складам и складывает слова из азбуки на кубах, которую папа ей недавно купил в награду за ее прилежание; вышивает также иногда узоры на картоне. Анюта умеет вязать чулки, вышивать и шить; она вышила уже очень красивый коврик для кукол, а теперь вяжет крючком из черного шелка и стального бисера часовую цепочку к папиному рождению. Но Наташа еще ничего не умеет делать, бегает только по комнатам, играет, болтает и стряпает несколько раз в день для своих кукол».

А дальше как разумно:

«Я пишу редко только потому, что, кроме школьных уроков, мы должны еще учиться у мамы, так что свободного времени остается очень мало. А главное, не пишу потому, что у нас один день похож на другой; интересных событий нет никаких, и мне нечего рассказать тебе, что могло бы развлечь тебя».

Попрощался уже, написал «Прощай, моя дорогая бабушка» и вдруг надумал приписку:

«Пришли нам, милая бабушка, такой кулич, какой ты прислала нам в Брест-Литовск, он нам тогда очень понравился, так же, как и твое свежее масло».

А в нынешнем письме про ярмарку... Инструментами увлекся... Мальчишка! Они все механику любят. И как все перечислил... И телескоп и микроскоп...

Эмилия Францевна перечитывает письмо и, дойдя до приписки Полины Карловны, усмехается.

Строга! Твердо детей ведет! Ну да результаты хорошие. Честь ей и слава! А что жизнь однообразная, как Аденька пишет, это и лучше для детей. Привыкают к обязанностям, не балуются.

Надо написать им, чтобы собрались, приехали.

И пусть Аденьку привезут, хочется увидеть мальчика...

Эмилия Францевна долго еще сидит задумавшись. Потом складывает в мешочек письма и медленно идет к дому по заросшей аллее.

Снова весна, и в старых парках Вильно опять шумит молодая листва. Год 1881-й.

Воскресная служба в соборе подходит к концу. Справа от прохода синие ряды гимназистов, слева зеленые — реалистов. Впереди гимназистки. Под коротенькими жакетами видны белые передники. У одной — белый бант в косе пышнее, чем полагается, у другой из-за воротничка строгого форменного платья — белая пена рюша. А должна быть только узенькая полотняная полосочка. Каждой хочется xoть как-нибудь принарядиться. Весна!..

Классные дамы, истово крестясь, одним глазом наблюдают за порядком в рядах.

В соборе душно. В наклонных солнечных лучах, бьющих из узких окон, пляшут пылинки. Проходят драгоценные часы воскресного отдыха. Молодые лица бледнеют, тяжело выстаивать многочасовое богослужение, а особенно весною.

Последние возгласы священника и дьякона, последние сладко замирающие «амини» хора.

Служба кончена. Молодежь выходит из церкви и — наконец-то! — остается без присмотра. Учителя спешат по домам. Воскресенье — единственный в неделю, когда можно побыть с семьей.

Кучка молодых людей в зеленых мундирах останавливается на углу.

— Пошатаемся немножко, — предлагает Дружинин. — Голова гудит от духоты, от ладана...

— Идемте, идемте! Владимир! Обручев! Ты с нами?

Невысокий юноша кивает.

— Однако ты неразговорчив сегодня, — говорит ему один из друзей.

Обручев молчит. Серо-голубые глаза строги. Он идет впереди товарищей и в разговор не вступает.

— Вы здесь? — радуется подошедший Баранович. — Не удалось удрать? И мне пришлось всю службу отстоять в костеле.