Александр Лебедев - Честь - Духовная судьба и жизненная участь Ивана Дмитриевича Якушкина

В 1818 году, выйдя в отставку, что делали многие члены «Союза благоденствия», он занялся одним из важнейших, по своему усмотрению дел, — решением крестьянского вопроса.

Прав А. А. Лебедев, усмотрев, что «в пору Якушкина «земельный вопрос» не был, по сути дела, вопросом собственно политико-экономическим, что он оказался «перифразой вопроса о свободе». Да, для Якушкина он стал вопросом вопросов. Еще в июне 1816 года Якушкин выразил желание освободить крестьян своего имения в Смоленской губернии, которым в то время управлял его дядя Семен Андреевич. «В то время, — пишет он, — я не очень понимал, ни как это можно было устроить, ни того, что из этого выйдет; но имея полное убеждение, что крепостное состояние — мерзость, я был проникнут чувством прямой моей обязанности освободить крестьян, от меня зависящих».

В 1819 году Якушкин уже вполне осознанно отправился в смоленское имение облегчить участь своих крестьян. Он уменьшил барскую запашку и отменил лишние поборы. Якушкин руководствовался при этом как морально-нравственными мотивами, считая личную свободу человека естественной потребностью и правом любого своего соотечественника, так и экономической необходимостью сделать труд крестьян рентабельным. Предложения Якушкина представляли собой один из радикальных вариантов решения крестьянского вопроса до появления программ Северного и Южного обществ. На основе действующего Указа о вольных хлебопашцах 1803 года он предложил освободить крестьян, но при этом не за выкуп, как предлагал указ, а безвозмездно. Кроме того, он считал необходимым предоставить им «их имущество, строение и землю, находящуюся под усадьбами, огородами и выгонами» [16] К истории освобождения крестьян декабристом И. Д. Якушкиным. Сообщ. Н. Лаврова, «Красный архив», 1925, т. 13. . Всю остальную землю Якушкин оставлял за собой, предполагая половину из нее обрабатывать вольнонаемным трудом, а другую — отдать в аренду своим же крестьянам. В проект входило разрешение покупать крестьянской общине пахотную землю. В общине, он был убежден, «…не может быть почти нищих. Всякий сохраняет свое право на участок земли, как бы ни увеличивалось население, а тунеядцев общественная власть принуждает к работе»

Переписка Якушкина с министерством внутренних дел и личное свидание с самим министром, которого он с большим трудом добился, не принесли никаких результатов. Да и крестьяне не могли понять добрых намерений своего барина. На их вопрос, чья же будет земля в результате их освобождения, Якушкин объяснял, что пашенная земля останется за ним. Крестьяне отвечали ему: «Ну, так, батюшка, оставайся все по-старому: мы будем ваши, а земля — наша».

А. А. Лебедев создает резкие контрасты правительственного, «монаршего» восприятия крепостного права: «Александр стыдится перед Европой, что 10 миллионов его подданных — рабы, и ничего не делает. — Якушкин стыдится за царя».

Автор убежден, что Якушкин был сугубо последовательной натурой, ему была присуща скрытая работа, ведущая к разрушению крепостничества. Впрочем и для других участников тайных обществ это было в высшей степени органично. В 1819 году Н. И. Тургенев через Милорадовича подал царю записку о мерах к упразднению крепостного права. В том же году М. С. Лунин составил завещание, в котором требовал освободить крестьян после своей смерти. В 1823 году В. И. Штейнгель передал письмо царю о запрещении продажи крестьян.

Верность антикрепостническим идеалам была совершенно удивительна. В 1821 году в Смоленской губернии был голод. Крестьяне ели сосновую кору. Среди участников тайных обществ начались сборы пожертвований в пользу голодающих. В сборах участвовали и соседи-помещики Якушкина — Левашев, Тютчев. Рославльские дворяне послали правительству заявление о бедственном положении крестьян. Их послание произвело своеобразное впечатление на императора, который был уже наслышан о деятельности тайных обществ. Боясь их и не представляя ясно масштабов их развития, Александр признавался Волконскому: «Эти люди могут кого хотят возвысить или уронить в общем мнении; к тому же они имеют огромные средства; в прошлом году во время неурожая в Смоленской губернии они кормили целые уезды».

В продолжение всей последующей жизни Якушкин оставался верным своим принципам защитника и заступника обездоленных. Поселившись в имении Н. Н. Шереметевой, матери своей молодой жены, он сочувственно относится к крестьянам. 1824–1825 годы Якушкин провел в своем родовом имении Жукове. Здесь сложился своеобразный кружок любителей философии. Общение с близкими друзьями И. А. Фонвизиным, И. Д. Щербатовым, П. X. Граббе, Н. И. Тургеневым, М. И. Муравьевым-Апостолом, переписка с П. Я. Чаадаевым и Д. А. Облеуховым придавали этому кружку философский характер, метафизический, как называли его сами участники.