Хрисанф Херсонский - Вахтангов [1-е издание]

Письмо 1-й студии, МХТ остается недописанным, потому что в тот самый день, 24 декабря 1918 года, когда Евгений Богратионович, находясь в лечебнице Игнатьевой, набрасывает в записной тетради этот черновик, в «мансуровской» студии на доске появляется такое объявление:

«Мы, члены Совета (следуют пять фамилии) объявляем, что с сегодняшнего дня мы ушли из Совета Студии и образовали Новый Совет. Новый Совет заявляет, что Студия принадлежит ему и никто не вправе его упразднить. Новый Совет не признает решений Старого и считается только с постановлениями, вынесенными им. Новому Совету принадлежат диктаторские полномочия и все, кто заявит сейчас, что они признают его, подчиняются решениям Нового Совета беспрекословно. Все постановления Нового Совета представляются Евгению Богратионовичу на окончательную санкцию без чего они недействительны. В случае, если Евгением Богратионовичем Новый Совет не будет признан, члены его беспрекословно подчиняются этому решению и немедленно уходят из Студии. Все решения Старого Совета подвергаются обсуждению на Новом и тогда представляются снова на санкцию Евгения Богратионовича. Новый Совет вырабатывает новую конституцию Студии. Новый Совет верит, что ему удастся убрать все дурное, что есть или может быть в Студии».

Студия взорвана изнутри. Это обезоруживает Вахтангова. Он до последней минуты не думал, что раскол среди его учеников неизбежен. Он гнал мысли об этом, потому что боялся остаться один, без армии. Он не хотел понять, что раскол в данном случае необходим и плодотворен.

Не следует, однако, думать, что новый совет представляет единое целое в своих художественно-идейных (тем более идейно-политических) устремлениях. В нем объединились совершенно разные люди: общим у них может быть только недовольство консерватизмом (с их точки зрения) остальной части старого совета, недовольство своим неопределенным положением в студии и компромиссной тактикой Евгения Богратионовича и, наконец, желание взять на себя полную инициативу для создания из студии зрелого профессионального театра.

Оставшаяся пятерка прежнего совета не уступает. Вахтангов должен принять какое-то твердое решение, но… сочувствует, хоть и по-разному, тем и другим и, как всегда, хочет их примирить и любит: одних (новый совет) — как смелую инициативную группу, других (старый совет) — как «моральное начало» в студии. Примирение не удается. Тогда катастрофическое положение в студии вынуждает Евгения Богратионовича выйти из лечебницы.

Ночь. Обе враждующие группы сидят на ковре в кабинете Евгения Богратионовича, в его новой квартире. Квартира получена, как и многое другое, необходимое для студии, благодаря стараниям одного из «старой» пятерки, против которого особенно восстают «бунтовщики». А что представляют собою остальные члены этой «старой» пятерки?.. Многие вложили в студию свою душу, были и остаются верными ее сотрудниками — актеры, педагоги, подрастающие режиссеры, хорошие товарищи, прилежные ученики, принципиальные, последовательные люди. На стороне же «бунтовщиков» много таких, кого Евгений Богратионович любит за яркую и интересную талантливость, с кем у него связаны большие надежды, — от них тоже нельзя отказаться! Вахтангов, лежа на диване, ведет совместное заседание и начинает говорить первый. Он старается сохранить спокойствие.

— Хорошо может управлять студией только тот орган который являет собою органическое единство. Что может дать совет, составленный путем выборов механически из лиц, глядящих в разные стороны, вроде бывшей Государственной думы или Учредительного собрания?.. Такой орган внутренне противоречив и бессилен. Это прекрасно, если поднимается группа и говорит: «Доверьте нам, мы объединены друг с другом, у нас каждый отвечает за всех и все за каждого, мы связаны круговою порукой, круговою любовью нашей, мы сумеем сделать каждого из нас этически безупречным, — у нас есть общие всем нам цели и задачи, у нас есть единое лицо». Новый совет — такая группа.

Но пятерка, представляющая старый совет упорствует:

Своею «бомбой» — попыткой захватить диктатуру в студии — так называемый «новый совет» совершил в высшей мере бестактный и нестудийный поступок. Как можно после этого доверить этим людям студию? Вахтангов призывает:

— Простить новому совету нетактичную форму его выступления. Поверить в добрые и, по существу, студийные намерения этой группы. Ей можно поручить руководство работой под контролем большого совета — всех тринадцати основных создателей студии. Эти люди, ее полные хозяева, будут ведать этическими вопросами, им принадлежит по-прежнему исключительное право приема в студию, они могут всегда сказать новому совету: «Довольно!», и он должен подчиниться.