Фернан Мейссонье: Речи палача

Господин Рош был вдов. Я никогда не был знаком с его женой. У него было четыре дочери, все старые девы. Одна из них была горбатой и вообще страшной. Они все вернулись во Францию, как и все европейские алжирцы, в 1961. А еще был сын, который не захотел стать экзекутором. Не пожелал. Сын Роша, он был директором бегового стадиона в Каруби, в городе Алжире.

С материнской стороны мой прадед приехал в Алжир из Лотарингии, в 1850-х годах. В то время жизнь в Лотарингии была тяжелой. Он отслужил военную службу в Алжире. Потом ему пообещали земли, и он перебрался в департамент Оран. В Оране было много эльзасцев и лотарингцев. Им выделяли участки и вперед! — они поднимали целину. В то время водились львы, пантеры и все прочее. Это было в 1840 годах, в самом начале. Они были словно пионеры. Этот прадед арендовал ферму. Он был убит арабами 21 декабря 1887 года. Его нашли возле дороги, в Ла Пассе, небольшой деревне рядом с Мостаганемом. Он лежал в яме, повозка и лошадь рядом. Весь заработок работников фермы был украден. По странному совпадению в 1944 году один из моих двоюродных братьев по материнской линии — из семьи Валлье — тоже был убит в Мостаганеме. Да, череп его был раскроен ударом лопаты или топора. У него украли пиджак и часы.

Со стороны отца Мейссонье приехали в 1898. Мой отец родился в 1903. Но мой дед не был экзекутором. Он был крестьянином. Мейссонье — это крестьянская фамилия, она происходит от старофранцузского слова «жнец», «жатва». Ну вот. Мой дед работал на факультете Алжирского университета вместе с бабушкой. Он начал работать там консьержем, а потом еще помощником в химических опытах. Когда он был на пенсии, помню, у него в погребе было полно всяких баночек, пробирочек. Спиртометры, полные коробки химических реагентов. Он действительно любил это. Мне было, должно быть, десять лет. Меня это занимало. Он приехал из Верхних Альп проходить в Алжире военную службу. Здесь он познакомился с бабушкой, своей женой, которая была дочерью офицера армии. Они поженились. И потом мой дед вернулся в Верхние Альпы, в Гап. Там он сказал своим братьям, что Алжир — хорошая страна. Есть земля, которую можно купить. Много солнца… Вот все и последовали за ним. Братья, сестры, соседи!

Таким образом, многие оказались в Алжире. Его братья, все… пять или шесть человек из них работали на факультете или в библиотеке. Их было человек пятнадцать в Алжире, уроженцев Верхних Альп. Уроженцев Нефф, небольшой деревушки около Гап. Не так давно я ездил туда. Посмотрел. У одного старика спросил: «Вы знаете Мейссонье?» Он ответил: «Мейссонье… Ах, да, это наверху, где статуя». Я поднялся и увидел усадьбу. Это на перекрестке дорог. Справа стоит небольшой монумент. Земля Мейссонье как раз над ним. Я встретил старушку, она сказала мне: «Ну да, я из потомков Шe, семьи крестной вашего отца». Она показала мне дом и все остальное. Надо бы туда вернуться. Она показала мне фотографии. Я смог проследить генеалогическую ветвь вплоть до XVII века благодаря брачным контрактам. Да, Мейссонье были крестьянами. Они владели тридцатью гектарами. Потом они все это продали. Они продали усадьбу за четыре тысячи франков, за четыре тысячи старых франков в 1946. Купили ее марсельцы. Они разделили ее на небольшие части. Она теперь состоит из тридцати наделов, тридцати вилл.

У моего отца была только одна сестра. Она была директором школы в Алжире. Она умерла в 1991, в возрасте восьмидесяти семи лет. А у моего деда было два брата и две сестры. Каждые два года, кроме военных лет, мой дед и все алжирские Мейссонье ездили в Нефф, в родную деревню. Да, каждые два года они проводили там три летних месяца. В Алжире каждое второе воскресенье они друг друга приглашали на обед. Они вспоминали молодые дни в Верхних Альпах. Каждое воскресенье я обедал в семейном кругу, либо у моего деда, либо у дяди, у другого члена семьи. Эти Мейссонье были двоюродными братьями. Один из двоюродных братьев моего деда был директором школы в Алжире. Он был убит во время войны, в 1940, убит немцами на мосту Сом. После войны его именем назвали одну из улиц города Алжира. Это между улицей Полиньяк и кварталом Хуссейн Дей. Двое его детей достигли приличного положения в обществе. Сейчас его дочь, конечно, уже на пенсии. Она была профессором математики и работала на телескопе рядом с Марселем. Ее брат был инженером по гидравлике.

У меня был сводный брат, он уже умер. Ему было на одиннадцать лет больше, чем мне. Он умер в 1963 году от последствий войны 39–45-го. Он был инвалидом на 115 %. 100 % по легким и 15 % из-за осколка снаряда в ноге. Эти 100 % по легким он получил, когда был в плену, простудился и заболел туберкулезом. А еще была пуля, ранившая его, когда он вошел в Париж с армией Леклерка. Пуля вошла в пяти сантиметрах от левой груди и вышла под левой рукой. Ему повезло: еще чуть-чуть, и было бы прямо в сердце. Я не видел его детей с 1960 г..