Евгений Березняк - Пароль «Dum spiro…»

Приступаю к самой скорбной странице этой повести.

Знаете ли вы, что такое снежный буран в горах? Когда тучи застилают небо, колючий снег забивает дыхание, ветер сбивает с ног, проникает сквозь одежду, выдувая последнее тепло?

А тут еще продукты на исходе, погода нелетная… Зайдешь в землянку одну, другую: кашель, сиплые, простуженные голоса, в глазах бойцов лихорадочный, сухой, температурный блеск.

Совсем разболелась Ольга. Груша насильно уложила ее на нары, укрыла кожухом. Разметалась, бредит. Зовет мать, Татуся. В чем-то горячо убеждает Отмана. Горит, как свеча…

Решаюсь… Нас, «красных десантников», давно приглашали в Завадку — маленькую, горную деревушку. В самый раз — хоть на время оставить землянки. Перебраться к гуралям.

…Двое суток отдыхали, блаженствовали наши бойцы. Тепло, парное молоко, а главное — радушие гуралей сотворили чудо. Ребята повеселели. Даже Ольга — а она болела тяжелее всех — пошла на поправку. На рассвете третьего дня из соседнего села Токарни прискакал партизанский гонец:

— Пан капитан, швабы… идут хмарой…

Вскоре возвратилась посланная мной группа разведчиков. На самодельных носилках из жердей принесли раненого — нашего «жениха» Андрея. За селом нарвались на засаду, отстреливались. Видели и танки, и броневики, и артиллерию. (Видно, подходили силы немалые).

У нас был строгий приказ: в бой с гитлеровцами не вступать.

— Андрея, — распорядился я, — немедленно к Гардому, в партизанский госпиталь Яна Новака. Всем — и жителям Завадки — в лес!

Увы, немногие гурали ушли с нами. Какой ни есть нехитрый домашний скарб, а бросать жаль: нажито своим горбом за долгие годы.

Мы только успели скрыться в лесной чаще, как где-то за нами застучали пулеметы, покрывая частый автоматный лай. Уже поднявшись на соседнюю возвышенность, я увидел разрывающий небо столб черного дыма.

Два дня спустя в Завадку по моему приказу отправились Митя-Цыган и Евсей Близняков. Как мы ждали их! И все еще надеялись. Они возвратились под вечер. В копоти. Молчаливые, с окаменевшими лицами. Привели с собой мальчишку лет десяти: разыскали в погребе.

Завадку фашисты сожгли дотла.

Каратели расстреливали всех подряд: стариков, женщин, больных и здоровых. В пылающие дома-костры бросали детей.

…Сердце каждого из нас жжет пепел Хатыни, Лидице, Орадура, многих уничтоженных в войну городов, сел. Это — наша общая боль.

А у меня есть еще и своя, личная, Завадка.

Во второй половине декабря работа нашей группы еще больше осложнилась. Острее ощущались перебои с продуктами; ведь нас стало почти в восемь раз больше. Абдулла хитрил, делил дневную норму крупы, жиров, мяса на два, а то и на три дня. С этим еще можно было мириться, но на исходе оказались боеприпасы. Не хватало патронов, гранат, взрывчатки.

Мы радировали Павлову:

«17.XII.44 г. Обстановка — исключительно тяжелая, немцы проводят облавы в крупных масштабах большими силами в районе Кракова. Убедительно прошу быстрее выслать груз. От этого теперь зависит наша работа и судьба. Неужели снова будете медлить? Слушайте нас с 20 до 22.

Стояли мы тогда под Козлувкой — в 35 километрах от Кракова. Было трудно. Чертовски трудно. Однако круг нашей деятельности расширялся: агентурная разведка, привлечение новых людей, разведка боем, диверсии. Тут мы узнали такое, что внесло серьезные изменения в наши планы.

День начался удачно. Утром из отряда Гардого — там уже знали о наших бедах — прикатила повозка с провизией в сопровождении двух партизан и Яна Новака.

Ян отрапортовал:

— Капитану Михайлову от пана поручника: мешок муки, полмешка картошки, баранья туша.

Абдулла повеселел: запахло настоящей едой.

«Пан студент-доктор» осмотрел наших больных, поменял повязку раненому Андрею. Попрощавшись, стал собираться в обратный путь: в отряде Гардого его тоже ждали раненые. Идет к повозке, а навстречу ему наша неразлучная троица: Близняков, Отченашев, Ростопшин. Обрадовались:

— Здоров, Ян!

— Как поживает пан студент-доктор?

— Партизанскому эскулапу физкульт-привет!

— Приветствую вас, о доблестные панове мушкетеры, — отвечает Новак в тон троице. — А заодно послушайте, милейшие, одну притчу.

Шел по дороге старец. Ему навстречу три молодых человека. Говорят они старцу, прямо как по библии шпарят:

«Приветствую вас, пан Авраам!»

«Что слышно, пан Исаак?»