Лидия Авилова: Переписка А. П. Чехова и Л. А. Авиловой

О, даю Вам слово! если я не ошиблась, если в Ваших немногих строках не было сухости и строгости, не было осуждения (или Вы скрыли?) — я заслужила это! Я всегда была очень неловка. Может быть, и теперь. Но я знаю, я не буду жалеть об этом письме. Я хочу и могу теперь сказать еще больше: Вам, Антон Павлович, я многим обязана.

Я не знаю, что я теперь буду делать. Идти туда — глупо и бесполезно. Я уже не молода и силы у меня мало. Главное — силы мало. Все ушло ни на что, и остальное уйдет так же. Когда я решила издавать сборник, мне было хорошо, что это мне было так трудно.

Я знаю, что мое письмо опять-таки издерганное. Но это оттого, что я сегодня глупо счастлива. Я уже давно не пишу издерганных писем, я выучилась застегивать на все пуговицы свой нравственный вицмундир. Пять лет. Я бы очень хотела видеть Вас, рассказать Вам и многое снять с себя, что мне так ненавистно. И в особенности в мои годы, когда жизнь прошла — сознавать себя все еще смешной и жалкой так тяжело! Точно позор. А я, по совести, не чувствую, что заслужила его.

Простите мне, Антон Павлович, всю эту мою непрошеную откровенность. Я ухватилась за случай. Но я не искала его. Я все боялась, что я умру и не успею сказать Вам, что я Вас всегда глубоко уважала, считала лучшим из людей. И что я же оклеветала себя в Вашем мнении. Так вышло. И это было самое крупное горе моей жизни. Теперь пора это сказать.

Крепко жму Вашу руку. Благодарю Вас, если я даже ошиблась. И помните, мне дорога была бы не только Ваша дружба (я не смею рассчитывать на нее), но каждое Ваше слово хотя бы снисходительного участия. Мне не надо, чтобы Вы меня простили, я хочу, чтобы Вы меня поняли.

Ваша Л. Авилова.

Можно мне Вам еще написать про сборник, если Л. Н. даст? Тогда все-таки — сборник. Не возвращать же. Как Вы думаете? Ведь Вам теперь не неприятно, если я напишу еще?

Про то я теперь все сказала, и все это кончено. Да? Я хочу так верить.

[36] Публикуется впервые (ГБЛ).

14 февр. 1904,

Многоуважаемая Лидия Алексеевна, завтра я уезжаю в Ялту. Если вздумаете написать мне, то я буду Вам очень благодарен.

Если Вы не издаете сборника, если так решили, то я очень рад. Редактировать и издавать сборники беспокойно, утомительно, доходы же обыкновенно неважные, часто убытки. По-моему, лучше всего напечатать в журнале свой рассказ и потом гонорар пожертвовать в пользу Красного Креста.

Простите, я замерз, только что вернулся из Царицына (ехал на извозчике, так как не идут поезда, что-то там сошло с рельсов), руки плохо пишут, да и укладываться нужно. Всего Вам хорошего, главное — будьте веселы, смотрите на жизнь не так замысловато; вероятно, на самом деле она гораздо проще. Да и заслуживает ли она, жизнь, которой мы не знаем, всех мучительных размышлений, на которых изнашиваются наши российские умы, — это еще вопрос.

Крепко жму руку и шлю сердечное спасибо за письмо. Будьте здоровы и благополучны.

Преданный А. Чехов.

[37] Письма, т. 6, с. 363; Акад., т. 12, № 4324.

На днях получила ответ от Льва Николаевича [38] Публикуется впервые (ГБЛ). Письмо Л. Н. Толстого от 27 февраля 1904 г. (Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 75. М., 1956, с. 53). Начинается словами: «Я очень помню Вас, Лидия Алексеевна, и Ваши хорошие рассказы и очень жалею, что не могу исполнить Вашего желания». . «Я всем отказываю и не могу, не оскорбив, сделать исключение». В этом суть письма и решение, которое я хотела сообщить Вам, Антон Павлович.

Значит, все кончено. В конце: «так, пожалуйста, не сердитесь на меня и сохраните обо мне такую же добрую память, как и я о Вас».

Вышло, что я осталась в чистом барыше для себя лично. Все совершенно неожиданное и радостное для меня. Л. Н. написал мне так, будто все сразу понял. Даже рассказы мои похвалил. Будто и не мне письмо.

Выходит, что я ловко примазалась к «раненым». Вы этого не подумаете? тем более что я Вам же хвастаюсь.

А я умею устраивать изредка такие штучки. В прошлом году у меня был Алексей Максимович Горький, сидел вечер, пил чай, а на другой день в «Петербургской газете» появилась целая статья о том, что он говорил, что и как пил и ел.

С тех пор я его не видала. Он даже, может быть, думает, что я получила за статью несколько рублей.

А я готова была кусаться или повеситься от стыда и злости. Это мне Коля Худеков удружил. Он вообще ко мне не расположен, а тут еще очень рассердился, что я не позвала его, несмотря на его настойчивое желание.