Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл - Моя профессия - разведчик

Вот тут-то я впервые услышал, что арестован по подозрению в шпионаже.

Смит приказал раздеть меня и обыскать. Только тогда сыщики отпустили мои руки. По тому, как Смит ощупывал лацканы моего пиджака, я наконец понял, почему меня всё время держали за руки: детективы опасались, что в моей одежде зашита ампула с ядом, как это принято у западных разведок (при аресте разведчик может надкусить уголок лацкана и через несколько секунд умереть. На практике, однако, подобные случаи редки).

Обыск продолжался недолго. Содержимое всех моих карманов высыпали на стол. После этого мне возвратили одежду, за исключением галстука и шнурков. Разрешили одеться. Я понял, что Смит «арестовал» мой галстук и шнурки, чтобы не дать возможности удавиться у него на глазах. Но, как только меня повезли из Скотленд-Ярда, шнурки и галстук были возвращены; никто после этого их уже не отбирал. Когда и почему Смит решил, что я не стану вешаться, видимо, навсегда останется тайной Скотленд-Ярда. Скорее всего «супера» не волновало, что может произойти с арестованным за пределами его епархии.

Смит приказан сложить всё, что вынули из моих карманов, в большой пакет и уже собирался унести его, но я остановил полицейского:

— Пожалуйста, составьте опись имущества и посчитайте при мне все деньги…

— Разве вы не знаете, сколько у вас было с собой? — наигранно спросил Смит.

— Конечно, знаю, — ответил я. — Но я хочу, чтобы вы знали, что я знаю это.

Я старался вести себя естественно и спокойно, шутил, с интересом разглядывал новую для меня обстановку Скотленд-Ярда. Было важно не выдать того внутреннего напряжения, в котором я находился. Изредка я как бы поглядывал на себя со стороны, контролируя свои действия — слова, жесты, словно это не я, а какой-то другой человек стоял сейчас перед суперинтендантом Смитом, и всякий раз убеждался, что всё идёт нормально. Никаких ошибок я, похоже, не допускаю.

Наконец опись имущества составили и показали мне. Я заметил, что одна из моих ручек была записана как «шариковая».

— Минуточку, — воскликнул я. — Это ведь не просто копеечный карандаш. Это дорогая вещь…

И я взял золотой «Паркер» в руки, случайно направив перо в сторону Смита.

— Не трогайте ручку! — крикнул Смит. Он, видимо, считал, что «Паркер» мог стрелять. С трудом удерживаясь от смеха, я сказал Смиту:

— Вы прочитали слишком много детективных романов…

При аресте у меня было с собой что-то около 350 фунтов стерлингов. Мне удалось заставить Смита указать точную сумму в описи изъятого имущества. Тем не менее адвокату пришлось потом потратить немало усилий, чтобы добиться возвращения денег.

Наконец обыск был закончен, список изъятого имущества составлен. Суперинтендант Смит уселся за письменный стол, предложив мне кресло. Начался допрос. Я не сомневался, что мой оппонент провёл не один час, пытаясь придумать наилучший метод заставить меня признаться, или, как принято говорить среди английских уголовников, «петь». С нетерпением я ждал первой фразы. Однако испытал чувство профессионального разочарования, когда она прозвучала:

— Нам всё известно, и в ваших интересах сделать чистосердечное признание. Поэтому я рекомендую вам рассказать всю правду.

Мне стоило большого труда удержаться от улыбки, когда Смит с предельной напыщенностью произнёс эту избитую тираду.

— Простите мою невежливость, — сказал я, внимательно наблюдая за физиономией Смита, — но я должен напомнить вам, что по английскому закону вы были обязаны предупредить меня о том, что всё сказанное здесь мною будет запротоколировано и может быть использовано против меня на суде.

Краткое заявление произвело впечатление на суперинтенданта. Мне показалось даже, что тот на секунду смутился, если полицейские вообще могут смущаться.

— Ладно, — пробурчал Смит. — Я ведь, в сущности, ещё не допрашивал вас. Во всяком случае, мы знаем о вас всё. Нам известен каждый ваш шаг в течение тех шести месяцев, что вы находитесь в Англии…

Криминалистам известно, что, неумело задавая вопросы, неквалифицированный следователь часто выдаёт допрашиваемому важные для него сведения. Я сразу же сделал вывод, что противник знает обо мне что-то, произошедшее в течение последних шести месяцев. Мне стало ясно, какие последствия может иметь мой провал и как нужно себя вести, чтобы их предотвратить.

Я напомнил Смиту, что по английскому закону имею право сообщить своему адвокату об аресте. Вскочив из-за стола, Смит заявил, что должен выйти и что мистер Лонсдейл сможет позвонить адвокату, когда он вернётся.