Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл - Моя профессия - разведчик

У меня сохранилась фотография, на которой изображены изобретатель с медалью в футляре, его партнёры и я сам с дипломом в руке. Случайно два перекрещенных английских флага оказались как раз над моей головой. Прошло много времени, но и сейчас я не могу смотреть на фотографию без улыбки.

После этого дела пошли совсем отлично. Одна солидная автомобильная компания даже пожелала купить нашу фирму за довольно крупную сумму. Мои компаньоны были склонны принять это предложение. Я же отговаривал их, рисуя радужные перспективы на самое недалёкое будущее. На самом деле я и думать не хотел, чтобы начинать всё сначала. Однако наш бизнес действительно процветал, прибыли росли, «сторож» шёл нарасхват, и мы стали мечтать о продаже фирмы примерно за 100 тысяч фунтов, что означало бы по 20 тысяч фунтов каждому компаньону! Но этому не суждено было сбыться, по крайней мере в отношении одного из них.

В начале января 1961 года я был вынужден прервать отнюдь не по зависящим от меня причинам свою коммерческую деятельность.

Диалог с героем книги

— Кажется, мы догадываемся о причинах…

— Увы, но всё, что имеет начало, имеет и конец. Пришёл день, когда мне стало ясно: работу в Англии придётся прервать. Я попал в поле зрения британской контрразведки. Случилось то, чего я постоянно ждал и к чему давно был внутренне подготовлен. В общем, неожиданностью это не было.

— Как это произошло? Если можно — подробнее.

— О том, что контрразведка «вышла» на меня, я понял в конце 1960 года. Два месяца меня не было в Англии. На следующий день после приезда — это было во второй половине октября — я отправился в отделение Мидлендского банка на Грейт-Портленд-Стрит, чтобы забрать хранившийся там портфель с деловыми бумагами. Как только я его открыл, сразу стало ясно: в бумагах кто-то рылся — об этом сообщила нехитрая ловушка, поставленная мною для любителей копаться в чужих вещах.

А надо сказать, что перед этим я нанёс традиционный визит управляющему. Тот был необычайно любезен, минут двадцать болтал со мной о всяких пустяках.

— Вы были знакомы с этим банковским деятелем?

— Когда-то я оказал ему небольшую услугу. Но особой теплоты в наших отношениях не было. Вот почему меня сразу насторожила любезность управляющего… Очевидно, его попросили задержать меня минут на двадцать, чтобы контрразведчики успели установить слежку. Во время процесса я поручил своему защитнику задать вопрос об этом управляющему — тот выступал как свидетель обвинения.

— Ну, и…

— Управляющий очень неохотно признал, что дело обстояло именно так.

— Так… А что вы сделали, когда заметили, что в ваших бумагах рылись?

— Ничего.

— Ничего?

— В такой ситуации самое важное — не показать, что я «засёк» внимание контрразведчиков. Так можно было выиграть ещё немного времени. Я в тот день не сразу возвратился домой. Долго ездил по Лондону — проверялся. «Хвост» заметил быстро — контрразведчики работали грубо. Первое побуждение — отделаться от них, оторваться. Но так поступать нельзя: контрразведка знает теперь мой адрес, мои фирмы. Если я дам шпикам понять, что заметил слежку, они начнут действовать более осторожно, и тогда в нужный момент мне будет труднее от них избавиться.

— И вы решили…

— Строго придерживаться обычного для меня рабочего ритма. Следить за действиями противника. И принять меры для обеспечения безопасности товарищей, работавших со мной.

Через некоторое время обыску подверглась моя квартира в «Белом доме». Его, разумеется, производили незаконно, без ордера, а потому инсценировали кражу, причём довольно топорно. «Воры» унесли ручные часы-будильник, но не тронули очень дорогого фотоаппарата — он лежал в том же письменном столе, что и часы. «Воры» явно понимали нелогичность своего поведения, но ничего не могли поделать: фотоаппарату ещё предстояло фигурировать в качестве вещественного доказательства на суде. При первых признаках слежки я сообщил об этом Центру. Конечно, я не был уверен, что мной заинтересовалась именно контрразведка. Центр тоже, к сожалению, ещё не мог знать причины повышенного интереса ко мне. Тем не менее я получил указание немедленно свернуть работу, хотя ряд заданий носил крайне важный характер и не был ещё завершён. Как всегда, в Центре руководствовались стремлением вывести из-под удара людей и свести к минимуму возможные потери. Все другие соображения были отодвинуты на второй план.