Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

Лариона все это не интересует. Все это лишние заботы. Хлопот не оберешься. Осмотреть нас можно за минуту, но он будет ходить перед нами целых десять. Ровно столько, сколько отпущено распорядком дня. Распустишь строй раньше, прибежит Жора Коноплев: «Что, уже осмотрели? Дайте-ка я взгляну». Лучше уж стоять в строю хоть двадцать минут, только без Жоры. Собственно, за время осмотра я расскажу вам, читатель, еще кое-что о Ларионе.

Не скажешь, что к морю, но к воде его тянуло с детства. Перед окнами дома, где он жил с родителями, струил свои хрустальные воды Обводный канал. В нем, конечно, не искупаешься: то презерватив проплывет, то еще что-нибудь изысканное. Но на мысль о купании он наводит постоянно. Искупаться можно на пятом километре Октябрьской железной дороги. В те далекие годы там были отличные пруды — рыбу лови, купайся, загорай. Далековато, правда, шагать по шпалам, но если с компанией, да на спор, кто дальше пройдет по рельсу и не свалится, до Луны можно дошагать. И не подозревал Ларион, что начал себя готовить в моряки. Ходьба по рельсу, это, конечно, не по рее, но устойчивость, сосредоточенность и, отчасти, некоторые элементы строевого шага вырабатывает.

Он был скромным и не драчливым, поэтому первая городская организация, которая им заинтересовалась, была не милиция, а районный военкомат. Уже в девятом классе его хотели призвать в армию. Призывной возраст. Ларион пообещал после десятого «двинуть» в училище. Располневший майор в корсете кожаных ремней и металлических пряжек профессионально определил, что этого паренька отлавливать для призыва не придется: видно, что он твердо усвоил две государевы истины — труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства, а военная обязанность — священный долг. Поэтому уже спустя неделю после последнего школьного экзамена в руках у Лариона красовалось направление в приемную комиссию Высшего Военно-Морского училища инженеров оружия. Училище он выбрал сам с подачи того же майора: «Училище новое, только что организованное. И ехать тебе до него от дома автобусом без пересадок». Последнее решило все. Ларион от рождения был прагматиком, хотя еще не знал об этом. Собственно, и майор многого не знал. Еще в 1948 году Ларион сделал попытку начать самостоятельную жизнь — поступал в судостроительный техникум. Экзамены сдал отлично, но приемная комиссия его кандидатуру отклонила. Целых два года он жил на оккупированной немцами территории в Псковской области. Поэтому комиссия — на всякий случай — от приема его в техникум решила воздержаться. Так что примут ли его в училище или нет, у Лариона был большой вопрос.

В 1951 году инженерный минно-торпедный факультет Высшего Военно-Морского училища имени М. В. Фрунзе вырос до самостоятельного училища.

Ларион просунул голову в дверь приемной комиссии нового училища в 1952 году. Это был первый набор непосредственно в училище, и ему надлежало быть пятым выпуском — в 1957 году. В последующем, не приобретя корпоративных традиций, но завоевав всесоюзное флотское признание, училище было расформировано. Я лично путь в училище проделал тоже с помощью комсомольской путевки военкомата. Правда, по рельсу я не ходил, а ездил по этой самой дороге — на пригородном паровозе из Колпина в Ленинград. Как раз мимо этих самых прудов. В училище мы с Ларионом подружились, несмотря на различное «служебное положение». Я был в четвертом наборе в 1955 году и оказался в последнем выпуске 1960 года. Таким образом, мы с Ларионом по времени учебы с большим запасом перекрываем время существования училища — восемь лет.

Руководил он нами около года, передавая нам ежедневно весь имеемый опыт без остатка. Мы даже сходили вместе с ним однажды в самоволку, когда начальство злоупотребило карантином. В жуковский период это было равносильно самоубийству. Если бы, конечно, поймали. Это потом мы дружно зауважали Маршала, а в бытность его Министром обороны, кроме страха, к нему других чувств мы не испытывали. В 1956 году он поставил нас на грань финансовой пропасти, доведя денежное содержание курсантов до семи рублей в месяц, а о его посещениях войсковых частей и военно-морских баз ходили мифы, анекдоты и легенды. По одной из них, в Балтийске он неожиданно приказал всем кораблям выйти в море. Сумели выйти не все корабли… Головы начальников «полетели» направо и налево. Ну, а для нас, курсантов, в период его правления тридцать суток без берега было самым расхожим способом повышения воинской дисциплины. Но в молодости редко кто из нас смотрит дальше носков собственных ботинок. Мы одновременно влюбились. Со временем девушки стали нашими женами. Какими карантинами нас можно было остановить?… Тем более, что нашим консультантом и «обеспечивающим» был сам Виктор Родкевич, проложивший ранее новый фарватер — по углу здания с третьего этажа.