Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

— Тогда пусть промышленность и докладывает в Правительство, что она нет… нет… нет. Наше-то какое дело? — Коршунов стал заводиться, — Мы-то при чём? Мы всё обосновали, что нам нужно. Я не понимаю…

— Валентин Иванович, дозволь слово молвить, — это Юрий Георгиевич Ильин, — мне кажется, нам сейчас горячку пороть не следует, но крепко подумать необходимо. Когда мы семнадцать лет топтались на месте и наш «Шквал» били все, кому не лень, мы своим коллективом были убеждены, что он нужен таким, каким задан. Потом увеличим глубину старта, потом дальность, потом будем им управлять и т. д. Главное — он решил задачу уничтожения подводной лодки вероятного противника в кратчайший срок. Торпедистам сейчас соревноваться с нами нет смысла. Но когда они задавали свои ТТХ, нас ведь ещё не было. Они хотели решить задачу побыстрее, то есть «загнали» скорость. Но главное у торпедистов — скрытность. Большие скорости, если и необходимы, то уже в районе цели, когда торпеда обнаружена и большой скоростью можно парировать какие-то действия цели: уклонение, применение средств противодействия и т. д. Таким образом, требования большой скорости можно и оставить, но время работы существенно уменьшить. Короче, нужно вместе с промышленностью немного поработать и подготовить предложения по корректуре контрольных цифр с учётом принятия на вооружение «Шквала», «Водопада» у нас и Мк-48 — «за бугром». Мы привыкли бежать да догонять. А ведь универсальность чего-то стоит, процентов 10–15 эффективности отдай. Я, лично, не понимаю, зачем американцам универсальные торпеды? Топить коммерческие суда своих друзей-союзников? Им нужно прежде всего бороться с нашими подводными лодками, а универсальность, может, для «красного словца»? Чтобы нам труднее было их догонять? Но это я так. Для разрядки. Не будем обижать ГРУ.

Все одобрительно молчали. Главное было сказано, теперь слово за «старой гвардией». Поднялся Николай Георгиевич Скрыпский, чтобы сформулировать решение НТС, как вдруг ситуация временно вышла из под контроля:

— Кто сказал, что универсальные торпеды не нужны? — не то в шутку, не то всерьёз спросил Страшков, сопровождающий разработку торпеды УСЭТ–80.

— А зачем гоняться в море за отдельными транспортами, когда достаточно уничтожить порты погрузки и выгрузки. И пусть ребята плавают до второго пришествия Христа, — это Женя Литвинов из 68-го отдела.

— По американским лодкам достаточно «Вьюг» и «Водопадов», ну, и «Шквал» по ситуации, а торпедисты пусть занимаются пристрелкой своих «железяк» в Феодосии. Мы лодки не можем сделать малошумными, а торпеды тем более, — это Юра Зархин. В зале разрядка, как после всякого напряжённого молчания.

— Универсальную торпеду нужно делать теперь из престижных соображений. — это Валентин Иванович, — поговорили, и хватит. — Романов, с тебя решение НТС, напиши себе работу и доложи. У меня ещё один вопрос. Тут такая история. В последнем сборнике ГРУ есть сведения о работах в США по телеуправлению малогабаритными торпедами. Создана рабочая группа для подготовки ответа в составе Христофорова, Паруты, Лебедева, Бухарцева. После НТС группе собраться в кабинете Строкова…

В это время дверь тихонько отворилась и замаячила фигура дежурного офицера. Зыбин подошёл к Валентину Ивановичу и начал шептать ему что-то на ухо. «Всё ясно, — Валентин Иванович обращался к аудитории, — всем офицерам к 16.00 — на Охту. Дежурный докладывает, что будет строевое собрание. Вчера один из офицеров 1-го управления неправильно начал расходовать полученное денежное содержание, в результате — пьянка по полной схеме, с мордобоем и посещение учреждения на Садовой. Николай Иванович Боравенков хочет всех предупредить, у кого ещё деньги остались, как правильно ими распорядиться».

Здесь необходимо объяснение, ведь мы с вами, дорогой читатель, не пойдём на Охту. Там основное здание института, там ракетчики. По фамилии заместителя Николая Ивановича Боравенкова Франтца А. К. здание на Охте называется Францией, все, что здесь, на Обводном, — естественно, Хурденцией. Ехать туда далеко и не очень удобно. Но знать, как завершится день у служивых нам просто необходимо. Минно-торпедный институт организационно входит в состав Института вооружения, которым руководил Герой Социалистического Труда вице-адмирал Николай Иванович Боравенков. Он был артиллеристом, но стал ракетчиком. Ракетное оружие преумножало свои характеристики. Вместе с ним Николай Иванович стал и доктором наук, и профессором, и Героем. Обновился иконостас, исчезла талия, но форма сидела ладно. К питию он относился, как и все широкие русские натуры. В некотором смысле Николай Иванович был «гусаром» и любил «гусар». Он был умён и прагматичен. Разбор «учений», связанных с «перебором» и «последствиями» проводил всегда лично при полном офицерском кворуме. Слушать его было одно удовольствие. Он тонко чувствовал заблудшую душу и следовал за нею по пятам с комментариями, достойными и Ленина, и Достоевского, и социалистического бытия. Если он понимал, что заблудший есть «гусар», тот мог не искать очередного места службы, но слабый духом и размазня исчезал с научного небосклона.