Сергей Беляков - Гумилёв сын Гумилёва

«Глядя на немцев, я сделал такой вывод: "каждый из них (почти каждый) мог бы быть русским, но все вместе они – немцы". <���…> Вся жизнь строится на великом множестве мелких несходств. Вот входишь в автобус – и начинается… если есть свободное место, ты обязан (здесь и далее подчеркнуто Глотовым. – С.Б.) сесть; обращаясь к кондуктору, не можешь не добавить "пожалуйста"… отсутствие "пожалуйста" – катастрофа… никто не передаст деньги на билет… никто не "готовится" к выходу… Каждая из мелочей в отдельности – пустяк, зная о нем, ничего не стоит сделать "как все". Но всех мелочей узнать нельзя. Поэтому довольно скоро заметят, что "что-то" не так, потом доброжелательно спросят: "Иностранец?"»

Что отделяет одну нацию от другой? Где барьер? «Барьер – тысяча мелочей… а совокупность их, наверное, называется поведением. Вот она – сигнальная наследственность!» – писал Н.В.Глотов.

Александр Миронов, кандидат медицинских наук, клеточный биолог и один из создателей сайта «Гумилёвика», дал пассионарности свою профессиональную оценку: «…вся "соль пассионарности" заключается в поведенческих реакциях, которыми определяется тип характера конкретного человека или, например, собаки (агрессивный, тихий и т. д.). Эти реакции обусловлены специфичным для каждого индивидуума набором нейромедиаторов и соответствующих рецепторов в головном мозге. Воспитание может только модифицировать то, что уже есть. Если человек – трус, то его нельзя сделать героем. Научить преодолевать страх можно, но научить безрассудным поступкам нельзя. А т. к. все эти рецепторы и медиаторы являются белками, то информация о них заключена в генах».

Биографы Тимофеева-Ресовского – Гранин, Шноль, Бабков и Сака нян – слишком снисходительны к нему, а современникинедоброжелатели, распространявшие зловещие слухи, слишком предвзяты и злы. В любом случае клеветникам верить не стоит. Только вот что наводит на размышления. В 1987 году сын Тимофеева-Ресовского Андрей потребовал реабилитации отца. Его поддержали академики Вонсовский, Яблоков и другие ученые. Как раз в это время появилась повесть Даниила Гранина «Зубр». Писатель ученого оправдал совершенно, но Главная военная прокуратура подняла документы, собранные следствием еще в 1945 году, когда Тимофеев-Ресовский был арестован и этапирован в СССР, и – неслыханное для тех времен дело – Тимофеева-Ресовского не только не реабилитировали, но еще раз, уже посмертно, обвинили в измене Родине, которая выразилась «в форме перехода на сторону врага». Тимофеев-Ресовский будто бы «лично сам и совместно с сотрудниками активно занимался исследованиями, связанными с совершенствованием военной мощи фашистской Германии». Речь шла об участии в немецком урановом проекте и даже в развитии «расовой теории фашизма». Последнее обвинение, впрочем, можно предъявить многим специалистам по генетике популяций.

Эти слова Гумилева я цитирую по памяти. Я услышал эти слова Гумилева в одной из программ Ленинградского телевидения в 1990 или 1991 году. Похожие мысли Гумилев высказывал в своем интервью журналу «Сельская молодежь». 1988. № 2. С. 4449.

Проверим наше предположение на материале, который Гумилев не использовал, но исследовал его ученик Владимир Мичурин. В конце сороковых годов XIX века в Иране появилась секта во главе с Али Мухаммадом из Шираза, который отменил законы шариата и хотел поставить на их место свои собственные. Он провозгласил себя Бабом (Вратами Познания) и предтечей Махди, а позднее и самим Махди – мессией, обновителем истинной веры.

Он нашел себе много сторонников, причем стереотип поведения бабитов резко отличался от господствующего у персов. Среди проповедников нового учения были даже женщины, например, Курет эль-Айн из Казвина. Проповедуя бабитскую мораль, она публично сбросила чадру.

Когда правительство попыталось с сектой расправиться, то с сожалением для себя выяснило, что бабиты и сражаются намного лучше других персов, и победа дорого стоила правительственным войскам. Баба казнили солдаты-армяне, так как мусульмане отказались в него стрелять. Оставшиеся в живых бабиты эмигрировали.

Но дальнейшая история некогда «сонного» Ирана показала, что новый виток этногенеза там все-таки начался: три революции и создание совершенно уникального для нашего времени государства, одновременно демократического и теократического – это слишком много для этноса мемориальной фазы. Все равно как если бы седобородый старик начал на стометровке опережать профессиональных спортсменов. Значит, старик вновь стал юношей. Новый пассионарный толчок обновил иранский этнос.