Тамара Ростовская: Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков)

Отец:профессор Владимир Лазерсон родился в Москве. Он был психиатром, психологом и невропатологом — в те времена все эти специальности зачастую соединял в себе один специалист. В последний год перед войной отец был очень занят: он заведовал кафедрой психологии в Вильнюсском университете и продолжал читать лекции в Каунасском. Кроме того, занимался частной практикой. Успешно лечил алкоголиков гипнозом. А по вечерам раздавался стук пишущей машинки: отец писал статьи и готовил к изданию книгу «Психология гениальных людей». У него совсем не было свободного времени. Помню, ребенком, я прочла статью отца, которая называлась «Почему дети лгут?» Я пошла к маме и выложила свою обиду «почему папа занимается воспитанием других детей, а нас не воспитывает?»

Мать:моя мама Регина, урожденная Сапочински, родилась в Плонске, в Польше. Она была детским врачом. Родители познакомились, будучи студентами университета во Франкфурте на Майне. В России тогда была процентная норма и евреев почти не принимали в русские университеты, а желающие учиться уезжали заграницу. Пока дети были маленькими, мать занималась нашим воспитанием и учебой. Но в 1940 году, когда Литву «освободила» советская власть, мама пошла работать детским врачом. Правда, до того, как появились дети, мама работала в Каунасском университете.

Братья: У меня были два брата — Рудольф — старше меня на четыре года и Виктор — на два. Рудольф был очень одаренным, увлекался астрономией. В пятнадцать лет он сдал экзамены на аттестат зрелости… В начале войны Рудольф хотел бежать на восток. Инстинкт самосохранения, видимо, предупреждал его об опасности. Он метался, не находил себе места. Отец не хотел отпускать Рудика одного, а мать была больна, и таким образом семья осталась. Друг отца позвонил нам и уговаривал эвакуироваться вместе. Отец бегло говорил по-немецки и помнил немцев, как просвещенный и культурный народ. Он полагал, что война принесет лишения и неудобства, но не мог себе представить страшные убийства.

Случилось так, что на второй день после начала войны, учитель Рудика позвонил нам и пригласил брата прийти к нему, якобы, обсудить вопрос насчет вручения аттестата зрелости. Брат надел свой новый костюм, приготовленный для выпускного вечера, и ушел. И больше никогда не вернулся. Намного позже мы узнали, что его расстреляли на шестом форте. Единственная вина его была в том, что родился евреем и был очень способным юношей. Ему я посвятила стихотворение «Крик».

Посвящается Рудику Л.

убитому в 1941 г. в Литве. Ему было 15 лет

С Витей мы были очень дружны: вместе играли, всем делились. Кстати, он просвещал меня по вопросам секса. В семье у нас об этом ничего не говорили. Было наложено табу. Хотя отец, как я позже узнала, был последователем Фрейда, но детей не посвящал в эти вопросы. Витя был типичный гуманитарий. Писал стихи, фантазировал. Мы были очень горды, когда стихотворение его появилось в детском журнале. Родился он шестого июня, в день рождения Пушкина, значит, быть ему поэтом. Увы, не сложилось.

Итак, наша семья, понесшая колоссальную утрату, очутилась за колючей проволокой. Здесь я перехожу на дневниковые записи, которые вначале смахивают на репортаж. И, да простит меня читатель, я, право, в мои тринадцать лет, не знала, как пишется дневник.

Погода плохая. Каждый день льет и льет дождь. Осень началась слишком рано. Настроение плохое. Положение с каждым днем ухудшается. Дома ничего нет; ни муки, ни картофеля. Основная наша пища сейчас — морковь и помидоры, которые пока еще растут на огороде. На рынке гетто продаются лучшие яблоки, сливы и груши, но, к сожалению, все это не для нас.

Случайно попала в бригаду [1] Бригада — так называли в гетто группу людей, выполняющих тяжелые работы за пределами гетто. . Была недалеко от рыбного рынка. К моему большому удивлению, речи и мысли евреев только и вращаются вокруг пакета [2] Пакет — свертки с продуктами питания, которые, несмотря на строжайший запрет, проносили через ворота гетто. . Хотя нам запрещено что-либо проносить в гетто или вообще что-нибудь покупать, наши люди рискуют и покупают. Спрятав продукты в разных местах одежды, пытаются пронести через ворота. Даже имея при себе пять килограммов, ухитряются «чисто» пройти проверку. Вот это народ! Такой народ никогда не погибнет. Для него не существует никакие приказания, никакие запреты. Наш народ никогда не будет соблюдать такие запреты. Поэтому он всегда будет существовать и не даст себя уничтожить.