Тамара Ростовская: Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков)

И тут мне пришла на помощь Анна Франк. На убогом немецком языке я стала объяснять, что подобно Анне, я тоже вела дневник. Возможно, этот аргумент возымел действие. Мне сказали, что отправят дневник на проверку в литовское представительство, и если не обнаружат материалов, компрометирующих СССР, то перешлют дипломатической почтой.

Неизвестно, где бы я очутилась, если бы дежурный у посольства проявил бдительность и обыскал бы меня. Возможно, что вместо субтропиков «загорать» бы мне в зоне вечной мерзлоты. Но судьба была ко мне благосклонна, и дневник в целости и сохранности прибыл в Тель-Авив.

С тех пор, как я поставила последнюю точку в дневнике, прошло более 60 лет. Зеленые чернила, которыми написано большинство страниц, почти выцвели, кстати, «паркер», которым я писала, подарил мне на день рождения отец.

В дневнике нет ни крупицы выдумки, только одна горькая правда. Да и какая человеческая фантазия смогла бы придумать такой фантасмагорический сюжет, который уготовила нам сама жизнь.

Тридцать лет ни одна чужая рука не касалась этих страниц. Быть может, он «пролежал» бы так безмолвно еще десятки лет и в итоге истлел бы, но чуткое сердце писательницы и исследователя Катастрофы Сары Шнеер-Нешамит решило его дальнейшую судьбу. Вместе с педагогом Любой Барак она перевела дневник с литовского на иврит.

Сара посвятила этим записям много дней кропотливого труда и вдохнула в эти старые страницы вторую жизнь. И дневник заговорил. Он заговорил на древнейшем языке мира — на языке моего народа.

Книга впервые вышла в 1975 г. в Израиле. В 1997 г. издана в Литве на литовском.

Прошло еще почти тридцать лет после выхода ивритского издания, и книга, дополненная очерками и стихами моего брата Виктора, в авторском переводе с литовского впервые, может быть, появится на русском языке.

Хочу отметить, что в гетто многие вели дневники, сочиняли стихи и песни. Но мало кому удалось сохранить свое творчество до наших дней. Мой брат, к большому сожалению, не сохранил своих дневников. Сохранились только два очерка и стихи.

Нет у меня могилы самых близких, дорогих мне людей, и нет памятника им. Я бы хотела, чтобы эта книга стала памятником моим близким, погибшим в огне Катастрофы: моим родителям Владимиру и Регине Лазерсон, и брату Рудольфу.

Я хочу, чтобы эта книга стала памятником всем тем отважным и благородным Праведникам Мира, которые, рискуя своей жизнью, спасали еврейских детей от верной гибели. Ничто не должно быть забыто, никто не должен быть забыт. Ибо в Талмуде сказано: «Спасший одну душу — спас весь мир».

Казимирас и Витаутас Виткаускас

Вероника Жвиронайте

Онуте Кайрене

Петронеле Ластене

Броне Паедайте

Вера и Пятрас Эффертас

Да будет благословенна их память!

Из интервью данного писателю Евсею Цейтлину. Журнал «Мосты» № 13.2007 г.

Евсей пишет:

«Слушая рассказы тех, кто пережил Катастрофу, я часто задавал себе вопрос: почему, находясь на самом краю гибели (в гетто, лесах, тайных убежищах), евреи вели дневники?

Это поражало. Люди, судьбы, обстоятельства так не походили друг на друга. Но была одна страсть, одна сверхзадача… Впрочем, была очевидна и традиция. Известно: память — главное богатство евреев.

„Не забудь!“, „Передай своим сыновьям“, — то и дело повторяет нам Тора».

Известный еврейский историк Шимон Дубнов, который погиб в Рижском гетто, завещал: «Евреи, пишите, фиксируйте все, что с нами здесь происходит, чтобы ничего не было забыто».

Я родилась в 1929 г. Каунасе, в Литве в семье врачей.