Юрий Модин - Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья

Новость подхватили иностранные газеты, посвятив ей первые страницы. В редакциях появился поток сообщений о том, что беглецов якобы видели на Монмартре, Монпарнасе, Бейонне, Каннах, Андорре, Брюсселе и Праге. В Праге — возможно кто-то их и видел, но мы были уверены, что никто не опознал во время короткой остановки в Чехословакии.

Теперь, когда Бёрджесс и Маклин благополучно скрылись, мне надо было позаботиться о том, чтобы уничтожить те улики, которые они могли после себя оставить, могущие причинить

вред остальным агентам звена. В этом мне помог Блант, который еще не утратил доверия наших противников.

В начале июня контрразведка не спешила сообщать о том, что до сих пор не удосужилась произвести тщательный обыск в квартире Бёрджесса и в доме Маклина, предпочитая помалкивать о своей нерасторопности. Потом, чтобы исправить положение, МИ-5 попросила Бланта (все знали, что он — близкий друг Бёрджесса) достать ключи от его квартиры. Контрразведчики, очевидно, надеялись собрать там множество улик против обоих «предателей», действуя при этом очень осторожно. Блант, конечно, согласился оказать эту небольшую услугу своим прежним товарищам по МИ-5. Джек Хьюитт, один из бывших любовников Бёрджесса, дал ему ключ. Такая необыкновенная удача позволила нам за несколько часов уничтожить в квартире Гая все, что могло скомпрометировать нас или одного из наших агентов. Хорошо зная Бёрджесса, я был уверен, что он не принял даже самых простейших мер предосторожности. Один или два ключа к его секретной деятельности непременно должны были остаться на виду. Кроме того, он очень спешил и был так взволнован, что наверняка не побеспокоился прибрать у себя в квартире.

Так что Блант своевременно проник в берлогу Бёрджесса. Из хаоса газет, папок и книг, разбросанных повсюду, он извлек все возможные компрометирующие материалы. Лучшей находкой оказалась последняя телеграмма от Филби с многозначительными словами «Здесь становится жарко». Блант сжег ее вместе с пачкой других документов. Когда в Москве я рассказал Бёрджессу об этом эпизоде, он все отрицал и клялся изо всех сил, что перед отъездом оставил квартиру в полном порядке и без каких-либо следов.

Когда Блант передал контрразведке ключ, ее агенты бросились туда и обыскали квартиру сверху донизу. Позднее они говорили, что им попались несколько написанных от руки записок о каком-то конфиденциальном свидании на Уайтхолле (улица в Лондоне) в 1939 году. По их словам, Джон Колвилл, один из участников обыска, узнал почерк Джона Кэрнкросса. Мне кажется, это просто выдумка и блеф: между «Полом» (Бёрджессом) и «Карелом» (Кэрн кроссом) не существовало никакой связи, в особенности в те годы.

Тем не менее Кэрнкросс, как и очень многие сотрудники МИДа, находился под пристальным наблюдением контрразведки. Об этом я узнал в июне, ровно через месяц после отъезда Бёрджесса и Маклина.

Был великолепный летний вечер. Я должен был встретиться с Кэрн кроссом у станции метро Илинг Коммон в восемь часов — наше обычное время — и получить от него сверток с документами. Я оставался совершенно спокойным и уверенным в себе, несмотря на угрозу, нависшую над остатками моей агентуры. Документы о НАТО, которые Кэрнкросс принес мне в последний раз, оказались весьма ценными, и я получил поздравление от начальника нашего управления.

Я медленно прогуливался по улице, выходившей на широкий проспект у станции метро Илинг Коммон и, держа под мышкой газету, поглядывал на витрины магазинов. Лучи заходящего солнца сюда не доставали, а на тротуаре залегла густая тень, поэтому прохожие меня почти не видели, а я без труда наблюдал за всем, что делалось на широкой, освещенной солнцем улице.

Мы с Кэрнкроссом договорились, что он выйдет из метро, пересечет улицу и войдет в общественную уборную, расположенную рядом. Метрах в ста от меня находилась автобусная остановка. Я заметил, что автобуса ждут двое. Картина обычная. Отогнув манжет, взглянул на часы: через три минуты должен появиться агент. Когда он войдет в уборную, я последую за ним. Там из своей кабинки в мою он и передаст мне пакет с документами.

Когда я увидел Кэрнкросса, нас разделяло примерно метров пятьдесят. Он пришел чуть раньше, что для него необычно. Я ускорил шаг.

Выходя на главную улицу, я взглянул настоявших у автобусной остановки пожилую женщину и молодого человека. Чем-то мне не понравился этот тип. Он стоял не чуть поодаль от бровки тротуара, как обычно делают лондонцы, а прямо на самой кромке в позе, которая казалась совершенно неподходящей для человека, ожидающего автобуса. Не знаю, почему я так подумал. Подумал — и все. Взглянув налево, я увидел другого человека чуть постарше. Он сидел на скамейке в нескольких метрах от уборной.