Станислав Ваупшасов: Партизанская хроника

Молодой военфельдшер Иван Семенович Лаврик успел повоевать под Москвой и только недавно оправился после ранения. У него — продолговатое лицо, черные волосы удивительно сочетались с голубыми глазами. Строг, подтянут, дисциплинирован. Он выглядел старше своих двадцати одного года.

Переводчиком я взял Карла Антоновича Добрицгофера — тридцатипятилетнего австрийца, члена партии с 1934 года. Вся его семья активно участвовала в революционной борьбе, в 1934 году, во время Венского восстания пролетариата, сражалась на баррикадах рабочего предместья Флори Дорфа. После подавления восстания Карл Антонович эмигрировал в СССР, работал на автомобильном заводе мастером-инструктором. С первого дня войны пошел добровольцем в Красную Армию. В Испании я встречался с его братом Антоном Антоновичем, руководившим интернациональной бригадой. Подпольная кличка у Карла была «Дуб», это очень соответствовало его крупному, могучему телосложению.

Радистами в отряд приняли Александра Александровича Лысенко («Пик») — воентехника второго ранга с высшим образованием и специальной подготовкой и высокого тяжеловеса с рыжей шевелюрой Михаила Карповича Глушкова.

Из белорусов у нас были Викентий Мартынович Кишко и Иван Викентьевич Розум, служившие до войны в войсках НКВД, лейтенант погранвойск Николай Федорович Вайдилевич, Кузьма Николаевич Борисенок, политрук Николай Михайлович Кухаренок, младший лейтенант Николай Андреевич Ларченко, сержант Николай Николаевич Денисевич.

Кроме того, в нашем отряде был Алексей Семенович Михайловский — старшина с погранзаставы, воевавший с первых дней фашистской агрессии. Он уже второй раз шел в тыл врага.

Николай Михайлович Малев — тоже пограничник, сержант, трижды выходил из окружения и всегда выносил с собой станковый пулемет. Он был награжден орденом Красной Звезды.

С нами шли сержант Федор Васильевич Назаров — смелый, обстрелянный воин, политрук Алексей Григорьевич Николаев и старшина Яков Кузьмич Воробьев — весельчак и исключительно общительный парень.

Всего нас стало тридцать человек, из них восемь орденоносцев, средний возраст бойцов 20—25 лет.

Как-то еще в Москве Алексей Григорьевич Луньков пообещал мне:

— Увидишь, Станислав Алексеевич, насколько пригодится опыт таежного охотника в белорусских лесах.

Вскоре я начал убеждаться в этом. Перед отправкой в тыл, широко улыбаясь, Луньков подошел ко мне:

— Когда я был подростком, мы с отцом из лыж сделали санки и на них привезли домой убитого оленя. Такие санки надо и нам изготовить. Я обещаю везти на них не менее двухсот килограммов.

Луньков объяснил, как делать санки. Оказывается, не так уж сложно: лыжи ставятся на 60 сантиметров одна от другой, между ними закрепляются распорки из прочных перекладин, на которые затем накладывают дощатый настил, — и санки готовы. Предложение нам понравилось, и мы тотчас же принялись за работу. К вечеру соорудили шестеро саней, уложили на них груз. Утром в поход!

Перед выходом провели собрание бойцов Отряд состоял из коммунистов, кандидатов в члены партии и комсомольцев. Хотя с каждым бойцом уже говорили о серьезности и трудности задач, поставленных партией и командованием перед отрядом, мы сочли необходимым снова посоветовать остаться тем, кто не чувствует в себе должной смелости и выдержки.

Встал Воробьев.

— За других мне трудно говорить. Пусть каждый сам выскажется… Ведь кому-то из нас не придется вернуться. Я, как член партии, заверяю свой народ, партию и правительство, что все свои силы отдам борьбе с врагом, буду бить фашистов до последнего вздоха. Придется умереть — умру как коммунист.

Комсомолец Николай Денисевич, небольшого роста, круглолицый и румяный, постоянно с дружеской улыбкой на красиво очерченных губах, был сосредоточен и суров.

— Я белорус… Мою родину топчут гитлеровцы. Они уничтожают мой народ. Я не знаю, что сталось с родными, но я счастлив, что скоро вступлю на родную землю, горд выпавшей мне честью бить врага в Белоруссии. У всех нас одна цель: борьба с фашистами. Клянусь, я оправдаю в бою звание комсомольца.

После того как выступило больше десяти бойцов, поднялся комиссар Морозкин.

— Прежде чем отправиться через фронт, — сказал он, — командир отряда и я беседовали со многими бойцами, пробравшимися из-за линии фронта сюда, на Большую землю, чтобы снова встать в ряды Красной Армии. О страданиях наших людей там, на захваченной врагом земле, говорить сейчас не буду, вы об этом уже достаточно слышали. Я скажу о другом: о силе духа нашего народа. Похоже — такая у врага сила, что нет ей удержу, и все-таки не покоряются советские люди. Немцы твердят: как только зайдут к вам в дом оставшиеся красноармейцы, задерживайте их и сообщайте нам. А белорусские колхозники, рискуя жизнью, прячут и выхаживают раненых бойцов, отдают им последнюю буханку хлеба, последний кусок сала, показывают дорогу через фронт. А подвернется удобный момент — с голыми руками бросаются на зазевавшегося фашиста. Бывает, сначала один на один… Потом убеждаются, что вдвоем или втроем сподручнее. А где двое-трое, там и десять, и двадцать будут. По всей Белоруссии много небольших партизанских отрядов. Из самых глубин народа возникают они. Как правило, коммунисты становятся во главе отрядов.