Шмуэль-Йосеф Агнон: О Мартине Бубере

2

Бубер родился в межвременье. Между еврейским просветительством и национальным возрождением. Возрождением еврейства и возрождением всего человечества.

Его колыбель стояла на чужой земле, но над ней уже звучали песни Сиона. Мужание его духа совпало с мужанием сионизма.

Бубер был еще очень молод, когда принялся за дело. Мы находим его статьи в давно позабытых и исчезнувших журналах, которые когда-то читались с волнением и надеждой. Не было важного вопроса современности, который прошел бы мимо него. Иногда он очерчивал такой вопрос глубже и значительнее, иногда предлагал свой ответ. Случалось, что глубина велика, а ответ скромен. Но никогда его ответы не препятствовали деяниям. Ведь задача разъяснения – наставление, а деяние – цель наставления. Бубер – человек мысли, привыкший к действиям. Он не чурается дела, приводящего к размышлениям, и мыслей, зовущих к действию.

3

Я упомянул тут о возрождении еврейства, напомню и о его стремлениях.

Эти сокровенные стремления к возрождению, становлению и провиденциальному Избавлению Бубер выразил в благородных и возвышенных духовных категориях философии и тем позволил нам ходить с гордо поднятой головой и свысока взирать на тех евреев, которые заявляли, будто миссия еврейства себя исчерпала, и на тех иноверцев, которые утверждали, будто Израиль утратил последнюю свою надежду. Вы скажете, что стремления требуют действия и свершений, а если так, что толку в философских категориях, пусть и самых возвышенных? Но таковы уж все стремления, что пока они не воплотились, милы нам и греют душу, а при воплощении что-то в них портится и нарушается и порой даже приводит к горьким последствиям. В том-то и проявилась великая заслуга Бубера, что он исследовал устремления прежде, чем они обернулись действием, и исследовал такие деяния, что не посрамили самих себя.

4

Бубер взрастал под сенью возрождения Израиля, которое не вторгалось в пределы мировых чаяний, вроде космополитизма. Однако обе эти сферы подпитывали друг друга. Идея гражданина мира не имела общего с политикой, она понималась как неизменная гармония между нацией и личностью, меж народом и человечеством. В те годы, когда мужала душа Бубера, люди еще не изверились в прогрессе на благо всего человечества, в усовершенствовании мира и тому подобных идеях. Эту веру Бубер унаследовал от просветителей, и идеалы Просвещения много способствовали формированию его души.

Щедро оделило Бубера еврейское просветительство. Иные из этих щедрот себя исчерпали, а иные по нашему постыдному нерадению вот-вот канут в небытие. Потомки наши, что придут вслед за нами, будут рассказывать о них как о преданьях старины. Бубер, возможно, – один из немногих, кто и ныне верен идеалам Просвещения, ведь этот мудрец порой наивен, как семеро младенцев.

5

В этой главке остановлюсь подробнее на сказанном выше, на просвещении.

На просвещение Бубера повлияли все премудрости человечества. Китай и Египет, Индия и древние цивилизации, и народы, о которых я даже не имею представления, обогатили его знанием. К сему добавилось западноевропейское образование и наследие еврейских поколений, и все это переплавилось в тигле его мысли и выплавило его собственный стиль мышления.

Его стиль был отличен от стиля поколения. Его высказывания и идеи не повторяли того, чем жили его современники. И потому он должен был самостоятельно выпестовать свой новый стиль и найти свои новые слова и словосочетания, которые нередко бесили наших евреев, ревниво следящих за чистотой немецкой речи, как если бы эта чистота осквернилась его нововведениями. Но и нас сердило его словотворчество, хоть и по другой причине. Уж слишком многие немецкие нечестивцы уснащали ими свои выступления. И когда злодей Геббельс хотел восславить злодея Гитлера, он величал его «Kunder», тем самым словом, которым Бубер назвал библейских пророков, когда вместе с Францем Розенцвейгом [12] Франц Розенцвейг 1886, Кассель – 1929, Франкфурт-на-Майне), немецко-еврейский философ. Главный философский труд – «Звезда спасения» (1921). Совместно с Бубером переводил еврейскую Библию (успел лишь до книги Исайи; 1925). После его смерти Бубер завершил перевод в Израиле. переводил на немецкий Священное Писание.

6

Из любви к Священному Писанию я припомню здесь то, что написал Буберу по получении его перевода Книги Бытия, перевода, который одновременно был и толкованием.