Владимир Герлах - Изменник

Судьба автора этой книги характерна для того времени. Владимир Герлах. В возрасте 18 лет он в Добровольческой Армии, проходит с ней Ледяной поход, производится в подпоручики и становится Георгиевском кавалером. В эмиграции член Российского Национального Объединения, которое возглавлял бессменный редактор журнала «Часовой» В.В.Орехов. В годы Второй Мировой Войны Герлах снова взялся за оружие. Старший лейтенант 654-го Восточного батальона Вермахта. То есть, перед нами классический убежденный, идейный враг советской власти. Взгляды Герлаха, его поступки позволяют пусть и не в полной мере, но приблизится к пониманию причин, по которой русские офицеры продолжили свою борьбу с большевиками в рядах немецкой армии.

Роман «Изменник», выходящий впервые в России, едва ли относится к легкому чтиву. Это не популярные сегодня в книжных магазинах издания, по которым многие сегодня судят о белогвардейцах. Это — исповедь человека, прошедшего сквозь гарь яростных пожарищ, вихрь безумия, смерти и поражений. Как любая исповедь, она тяжела и многим будет неприятна. Но она должна быть услышана.

А. Гаспарян

Война 39–45 г.г. ни с чем несравнима за всю известную нам историю человечества, по количеству крови людей, пролитой напрасно, по количеству человеческих страданий, выстраданных напрасно. Естественно поэтому огромное количество литературных трудов, посвященных этим шести, только шести годам. Эти труды должны были запечатлеть для будущих поколений страшное время. Показать величие духа одних людей борющихся и гибнувших за добро и, в конце концов, победивших и все ничтожество других, бесславно погибших в своих тщетных попытках возвеличить зло. Ибо, согласно этим многочисленным литературным трудам, добро восторжествовало и те, кто боролся за его победу, были вознаграждены не только материально, но, и это самое главное — морально, в то время как враги добра были уничтожены физически и духовно.

Но подойдем ближе к делу ввиду того, что нас, русских людей, больше всего интересуют события, в которых принимали участие русские и советские люди. Одни на стороне Совсоюза, другие против него. Одни на бесчисленных военных и гражданских постах борющегося за свое существование Совсоюза и вождей Компартии, другие против них, в многочисленных военных подразделениях, созданных немцами, на гражданской службе в роли коллаборантов, людей ошельмованных не только усердными служителями компартии, но и иностранцами, союзниками Совсоюза, которые не остановились отдать на смертные муки и позорную смерть всех «изменников родины».

Со времени войны прошло 22 года и за это время появилось множество литературных произведений на русском языке на нашей бывшей родине, и очень мало здесь за рубежом. Писали во время войны и продолжают писать до сих пор, и, наверное, нескоро остановятся. И, наверное, через много лет, лет через пятьдесят будет новый Толстой, который напишет новую «Войну и мир». Ему будет нелегко, в особенности потому что, как русскому человеку, ему будет импонировать военная и гражданская доблесть советских людей, защищавших свою родину и ему будут претить фашистские захватчики и те, чрезвычайно многочисленные «изменники», которые этим фашистам служили, следуя идеалам, ничего общего с этой службой не имеющим.

Но, если этому новому Толстому не удастся преодолеть свою национальную гордость, у него ничего не получится. Как не получилось у множества советских писателей. А у них ничего не получилось потому, что не было у них нюансов в красках, которыми они клали мазки на огромные полотна, посвященные этим страшным годам. У них были только две краски: розовая и черная. Все розовое, что касалось советских патриотов, все черное, чем были расписаны фашисты и их «презренные слуги». Короче: немцы — фашисты: негодяи, трусы и звери, еще хуже, презренней — их слуги, «изменники родины». В то время, как советские патриоты: рыцари без страха и упрека, храбрые, самоотверженные, благородные защитники всех угнетенных и оскорбленных.

Следствием такого подхода к литературному труду, подхода, легко объяснимого исполнением заданий компартии и их вождей, и явились постоянные неудачи. На сотнях страниц их романов перед нами проходят, говорят, страдают и умирают не живые люди, а мертвые марионетки, которых дергают за веревочки ловкие фокусники и за которых вещают по заранее подсунутым шпаргалкам опытные чревовещатели. Результат: часто талантливо написанные произведения обращаются в ворох макулатуры, осужденной к забвению еще нашим поколением. Но, конечно, бывают исключения, увы еще редкие и несмелые попытки вырваться из этого заколдованного круга фикций и лжи, которыми окутана литература там на родине.