Словно предчувствуя свою смерть, Александра Петровна написала Ольге письмо, напоминавшее завещание: «Не покидайте моего Альмаро!»
В мае, после похорон, я позвонил в Москву и понял, что Оля переживает смерть вместе со мной что она мне близка, меня не покинет! Смерть Али, а до того ее болезнь измочалили меня, я был чуть живой.
Оля подняла меня на ноги, я окреп, воспрял духом и всем сердцем отдался этой молодой красивой татарке Улькер. Ее темперамент вернул мне молодость, быстрый ум побудил к творчеству. Она не раз уже спасала меня от смерти. Своим трудолюбием, честностью она удивляет знакомых писателей, а добротой и сердечностью заставляет себя уважать, а меня еще больше полюбить Крым и татарский народ! Свидетельствует об этом моя повесть «Загадки Стамбула», ей посвященная и описывающая жизнь ее матери Тевиде Сулеймановны и бежавшего в Турцию отца Халила Али- Сулейман Бешевли.
Человеку свойственно заблуждаться. Каковы люди, таков и век. Прежние поколения искали в содержании романа, повести саму жизнь, источник размышлений, подспорье для духовного обновления, крылья, чтобы подняться ввысь... Тот далекий читатель, углубившись в книгу, вдруг становился мудрым Спинозой, добрым и безрассудным Дон Кихотом, Андреем Болконским или д'Артаньяном...
Пришли враждебные силы, изгнали интеллигенцию, а оставшимся —недорезанным—писателям порекомендовали писать «по живым, из жизни проверенным фактам коммунистического строительства — этот лозунг надо неустанно повторять всем нам, — писал Ленин, — нашим писателям, агитаторам, пропагандистам...» Литература стала идеологической надстройкой, отражающей борьбу классов и успехи социалистического строительства. И все-таки. И все-таки, отдавая должное этому лозунгу-приказу, поколение, воспитанное на старых началах, дало Шолохова, Фадеева, Соболева, Леонова, Паустовского, Пастернака, Твардовского, Есенина и многих других. Прошло семьдесят лет.
Поднявшуюся из развалин, из духовного обнищания страну добить было уже проще. Те же силы—одни «кивают» на США, Англию, НАТО, другие на Сион, масонов, третьи на своих бюрократов — повергли народ в бездну нравственного убожества, моральной слепоты, в последний этап обесчеловечения. И, поманив свободой размели по ветру прежние идеалы. Свободой! — Свободой обезьяны на дереве, где можно покричать на проходящего тигра, или даже швырнуть в него недоеденный банан...
Обезьяноподобных становится все больше, а стук топора, которым рубят их рощу, они по недомыслию принимают за нечто другое... Невольно приходят на ум слова Рощина в далеком Париже: «Через сто лет люди все больше будут своими действиями походить на обезьян! Самых бездельных животных...»
Людям легче держать на языке горячий уголь, чем тайну.
Сократ
Упорный труд, настойчивое желание выбиться в люди помогли мне стать членом Союза писателей. Александра Петровна ввела в высший круг советской интеллигенции. Знание жизни, мытарства по странам Европы, «университеты» на Лубянке, сдержанность, воспитание сделали возможным не только общение, но порой близкие знакомства с крупнейшими поэтами и прозаиками Страны Советов. А мудрое, всё, всё меняющее время, позволило предать гласности правду о белой эмиграции и впервые показать ту роль, которую она сыграла в мире после своего изгнания, и намекнуть, что боролась за правое дело, сказать, что это был цвет, мозг, совесть, душа России, и наконец открыть глаза тем, кто хотел вести борьбу за свержение советского строя при помощи инразведок наших исконных врагов.
Мой любимый Николай Васильевич Гоголь говорил: «У писателя только один учитель: сами читатели». А Федор Михайлович Достоевский уверял по-другому: «Запомните мой завет: никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что дает сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок! Никакое воображение не придумает нам того, что дает иногда самая обыкновенная, заурядная жизнь, уважайте жизнь!»
А если жизнь не такая уж заурядная? Потому мой правдиво написанный роман «Белые тени» спустя неделю после его появления в «Роман-газете» исчез с прилавков, так было и с романом «Под опущенным забралом». Сработала новизна темы и, главное, правда!
Посыпались со всех сторон письма, в издательства «Молодая гвардия» и «Роман-газета» и мне на Садовую. Откликнулись и кадеты Донского кадетского корпуса—из Малаховки Поликарпов, а из Ташкента упомянутый в романе «Букашка» — Иван Григорьевич Яковлев. Но, пожалуй, больше всего ошеломил меня телефонный звонок. Мужчина назвался внуком героя моего романа генерала Кучерова. Поначалу я даже заподозрил провокацию...
Читать дальше