Евгений Пинаев - Арлекин

...и были дни его полны, и ночи полны!

От их моря мысли вернулись к другому - северному, в заснеженный Мурманск. Развалины, тропинки в сугробах, свинцовая стынь воды под Абрам-мысом, а напротив, за Абрам-коргой, нахохлившиеся, ждущие своего часа пароходы, и в ближней киношке - "Джордж из Динки-джаза", герой и кумир мальчишек, английский вариант Иванушки-дурачка. Какие приключения, преследования и погони, тромбоны музыкантов и... огромная квашня, в которой очутился Джордж. Квашня!.. Тесто, кислый запах дрожжей мигом трансформировались воображением Арлекина, уступив видению мириадов пирожков и булочек, сдобы, пышек, оладьев, караваев и буханок, ржаных солдатских сухарей. Боже ж мой, сколько всякой стряпни на свете, но король-то он, именно сухарь!

Гудела голова и гудел океан, звенело в ушах, и звоном отзывались волны, и плыл над волнами голос труб... Да, сквозь голодный шумящий ток крови явственно пробивались тромбоны.

С трудом оторвавшись от палубы, открыл глаза и не поверил им: совсем близко, в серой пелене скользил, точно призрак, неясный силуэт крейсера. За ним и сбоку взбивали беззвучные фонтаны размазанные тени фрегатов и корветов.

5

"Уйдут! Ох уйдут!.. - Он сверзнулся в каптерку, но не увидел ракетницы, которая обычно лежала возле баклаг с жиром. - Уйдут же, уйдут!.. подстегивало отчаяние, чехлы, мелкие скобы - откуда взялись силы! разлетались по углам. - Где ж ракетница?! Где? Они ж меня ждать не будут, нырнут в туманец и... быть может, навсегда!" - выстукало торопливое сердце, а руки (ох, не знаем мы своих сил!..) махом выбросили тело из каптерки. Арлекин вскочил, замахал, но сразу же обессилел и прислонился к "кактусу".

Нет, корабли не исчезли, а ближний корвет заложил крутую циркуляцию. От борта оторвался катер, ринулся к ржавому обломышу, мягко ткнулся кранцем в обшарпанный бок. Первым ловко выскочил молоденький лейтенант английской морской пехоты, за ним - капрал и матросы-автоматчики. Один остался возле офицера, остальные принялись греметь и шарить в каптерке, переворачивать все, что могло быть поднято и перевернуто. Добыча - ракетница, лодка, ремки.

- Капитан советского танкера "Заозерск"... - начал Арлекин, но ему приказали "заткнуться и поднять лапы". Он не стал перечить, потому что офицер спешил, лейтенанту хотелось как можно скорее покинуть ненадежную палубу. К тому же самое страшное позади, он, слава богу, попал к своим, к союзникам, и нет ничего страшного в том, что объяснится не здесь, а на корвете.

- Люфтваффе? - Лейтенант рванул полу залоснившегося кителя, выхватил из кобуры "вальтер" и ловко выщелкнул в ладонь патроны.

- Я советский моряк, а мундир... Он действительно принадлежал фашистскому летчику, мундир - мой трофей.

- А лодка? А ракетница и комбинезон? Комбинезон-то был спрятан! Лейтенант сунул в карман пистолет и патроны. - Капрал, браслеты! - и наручники защелкнулись на запястьях.

- Эгей, да я же русский моряк, камрады!

Не ответили - сбросили в воду бесцеремонным толчком и попрыгали в катер. Нахлебаться, правда, не дали - сразу подцепили отпорным крюком и выволокли из купели. Тут же и посмеялись, бросая его на решетку: мол, стоило ли крестить образину? Ведь черного кобеля не отмоешь добела!

- У-у, джентльмены и лорды, сучьи морды! - обозлился Арлекин и, получив прикладом по спине, решил оставить на время свои черноморские присказки. От купанья заныли зубы и даже корешки волос. Он сплюнул соленую жижу, сполз под защиту борта, чтобы окончательно не заколеть на ветру и, наверное, впервые пожалел, что напялил мундир, а не остался в кальсонах: "Подштанники как-никак более достойный мандат!"

Корвет - рядом, но катер не пошел к нему, взял вправо и начал огибать корму крейсера, застопорившего ход Проплыли литые буквы: "Абердин". Ого, везут на флагманский корабль! "Ежели со мной решил потолковать сам коммодор Маскем, - это вселяет надежду на взаимопонимание! - воспрянул Арлекин, склонный уже считать встречу с "солдафонами-недоумками" актом недоразумения и ошибки. - Авось уже сегодня всему найдется соответствующая оценка и, само собой, объяснение случившемуся".

Объяснение получилось своеобразным.

В катер подали манильский трос. Капрал скрутил петлю, набросил ее (заставив вздрогнуть) на пояс Арлекина, сдвинул под мышки и... На палубе взвизгнул блок - Владимир взлетел на борт, словно куль муки, и снова оказался в руках дюжих ребят из морской пехоты. Приняли, сказали "С приездом!" и на всякий случай дали по шее. Не слишком сильно, но он упал ослаб с голодухи, но ведь не будешь объяснять этим боровам, что почем, и что ел он вовсе не овес, а не досыта половы.