Евгений Пинаев: Битва при Трафальгаре

Рисунки П. Крапивина

Вовка Струков сдал экзамены за второй курс мореходки и перевелся на заочное, В заявлении написал, что — «по семейным обстоятельствам», хотя обстоятельство имелось только одно, да и то — не семейное, а сугубо практическое: Струков полагал, что «всю науку» можно осилить самостоятельно. Тем более, основы заложены. Практических знаний, опыта — вот чего он хотел. Наплавать штурманский ценз и, не рассусоливая, получить рабочий диплом. Получив, не путаться на мостике в соплях и детских штанишках на помочах, а сразу показать себя опытным рыбаком-промысловиком, занять достойное место… где? в чем? Тут начиналась путаница, но Вовка и не пытался навести порядок в путаных мыслях. Достойное место — это достойное место. В наших рядах. В рядах промысловиков-моряков. Какого черта?! Разве не ясно? Ловить ТАК рыбеху, чтобы говорили о Струкове. Чтобы отметили и выделили, а выделив и отметив, дали, конечно, со временем, пароход, на котором он, Вовка Стру… тпр-ррр-ру-у! — он, Владимир Васильевич Струков, будет капитан-директором и займет достойное место… Где? А… а займет, и всё. Где надо, там и займет. Нашьет на тужурку новенькие позументы, подвести на грудь серебряный секстант, поправит галстук и мичманец с тусклым, видавшим виды «крабом» и отправится на «орбиту» между Парком культуры и кинотеатром «Заря», где можно и себя показать, и приволокнуться, и кореша встретить, и… Да много чего можно встретить на «орбите» и, естественно, кого . Чего и кого. Ради них, ради этого, может быть, есть смысл околачиваться в морях? Так сказать, ощутить свежесть чувств и все такое. Заработок тоже не. последнее дело, а капитанский — весомее, хе-хе, матросского. Всякий знает.

С такими жизненными установками и твердой верой в светлое будущее матрос Струков отправился в Центрально-Восточную Атлантику на траулере «Каскад».

Чтобы описать рейс промыслового судна, понадобилась бы целая книга. Толстая или тонкая — не имеет значения. Все зависит от задачи, поставленной автором, и материала, имеющегося в его распоряжении. Возьмите роман Джека Лондона «Морской волк» или философские высоты Германа Мелвилла в «Моби Дике». Это, наверное, самые известные в мировой литературе описания промысловых рейсов. Правда, не рыбаков, а зверобоев и китобоев. Я же, преклоняясь перед создателями прославленных образов и отсылая к ним любознательных читателей, рискую предложить их вниманию всего лишь частный факт. Случившееся с моим героем, то есть с Вовкой Струковым, не имеет прямого отношения к вылову сардины, сардинеллы, сардинопса, скумбрии, ставриды и другой водоплавающей живности, обитающей у берегов Африки. «Каскад» и его команда отмантулили полгода в тропическом пекле, побывали в Дакаре, Конакри и Такоради, завернули в Касабланку, а когда, возвращаясь домой, взяли курс на Гибралтар, чтобы спустить в местных «шопах» фунты, пенсы и шиллинги, оказалось, что оных фунтов причитается на нос даже чуточку больше, чем рассчитывали получить при самых благоприятных расчетах-подсчетах. Так иногда случается: вдруг выпадает «орел» и начинается везение.

Струков, как и прочие матросы-добытчики первого класса, огреб двенадцать фунтов — уточняю: стерлингов — и почувствовал себя если не Крезом, то вполне дееспособным Рокфеллером или Дюмоном, а может, и Морганом. Он, вообще-то, не называл фамилии. Говорил, что теперь-то уж точно представляет, каково быть миллионером-банкиром. Тем более, предвкушая заход в Гибралтар. Второй штурман, разумеется, с согласия экипажа, где только мог и сколько мог экономил на продуктах. Скопленная валюта (она так и называлась «продуктовой») тратилась только в Гибралтаре, в нем одном, славившемся изобилием и дешевизной. Закупались «подарки» для встречи с семьей, а прейскурант был отработан общими усилиями многих экипажей. Начпрод «Каскада» не пытался разнообразить рутинный список, поэтому все «каскадеры» получили по бутылке рома «Негрита», имевшей, помимо внушительных размеров, действительно подарочный вид благодаря изящной оплетке из белой соломки; имелась и. другая бутылка, наполненная дамским вином — сладкой малагой. Мужской напиток, а ром, безусловно, является мужским напитком, украшала этикетка с изображением негритянки в тюрбане, женский — с ключом от Скалы, как называют англичане свою крепость-колонию, единственную колонию, сохранившуюся в Европе. Далее, согласно прейскуранту, следовали сигареты «Кэмэл», шоколад «Нельсон», апельсины из Марокко и яблоки из Альхесираса или же Ла-Линеа — дары испанской земли.