Рустам Мамин - Память сердца

– Погоди, режиссер, не спеши… Фильм очень и очень достойный. Не горячись!.. Кстати, – шепнул он, – после всего зайди ко мне, я хочу поговорить о создании большого фильма о «Варшавском договоре»…

Кто-то, кажется Беседин из ГлавПУРа, услышал: «Давно пора!..»

А реплика Варенникова о срочной подаче документов на Госпремию, как оказалось, не была случайной: знал опытный военачальник всю эту рутину и механику, ведал, о чем предупреждал. В конечном результате все-таки, несмотря на горячую поддержку высшего военного руководства, считавшего, что государственная премия уже «у нас в кармане», руководство низшего звена – заседавшее у нас в Киноотделе, сделало все, чтобы затянуть сбор и представление пакета документов в нужные инстанции. Акция по выдвижению съемочной группы фильма «Люди героической профессии» на Государственную премию была попросту сорвана. Как?..

Не стану напоминать, как рождался наш фильм; включение его в производственный план студии казалось насилием чинам Киноотдела, это было как катком по самолюбию по самолюбию его руководителей. В этой, стоящей над киностудией, инстанции заседали не просто подполковники и полковники, нет: каждый из них считал себя опытным кинематографистом – режиссером, драматургом, оператором, каждый из них, учитывая, конечно, служебное положение и чин, рвался сам стать режиссером той или иной звучной картины. Хотя, разумеется, никакого экранного опыта у них не было и знакомство с профессией они, как правило, приобретали на краткосрочных курсах при ВГИКе, организованных для руководства. Так что, когда пришло время представлять группу на премию, они могли торжествовать, проявляя свое «проучу» или «не хочу»! Если бы кто-нибудь из них был в составе авторского коллектива, – другое дело! А тут – поэт Дубровин, композитор Тухманов, – они и без военного кино проживут. А вот режиссера, оператора, звукооператора – к ногтю! Ишь! Чтоб впредь и не рыпались, знали свое место! А проконтролировать сбор документов было уже некому: Митрофанов получил звание генерал-майора, перешел служить в другое ведомство. Зварцев и вовсе отбыл в Болгарию, был назначен туда военным советником.

Когда наконец документы были собраны и ноги сами понесли нас в ГлавПУР, к начальнику Отдела культуры генералу Аниковичу, он нам как печать на лбы поставил:

– Умер Брежнев-то! Фильм срочно надо переделать, заменить весь материал с Брежневым на Андропова.

– Да вы что?! Вы хоть малейшее представление о кино имеете? Это же не карты перетасовать – короля на валета!.. У нас в фильме Брежнев – не генсек, не руководитель государства, которому почести воздаются. Он солдат, из когорты героической профессии. Заменить!.. Вы видели какой материал собран по Малой земле? Уникальный! Интервью однополчан – со слезами… Какой это был политрук, как был близок к солдатам… Вспомните интервью Кайды, матроса-гиганта, который шел в атаку с горячим пулеметом «Максим» в вытянутой правой руке! Он рассказывал: Брежнев бежал в атаку рядом, недалеко взорвалась граната… Вовчику Кайде оторвало ноги. Сестра говорит: «Дай перевяжу!» А он в ответ: «Последнюю гранату швырну, тогда перевяжешь!..» Рядом с ним упал контуженный Брежнев… А знаменитый кадр: Брежнев на катере идет на Малую землю, где кровь проливал с однополчанами. А на глазах у него слезы… При чем тут новый генсек?

– Надо сделать. Считайте это политической установкой!

– У меня такое впечатление, что вы меня не слышите! Вы требуете невозможного! Тогда заказывайте новый фильм. А этот… – просто в корзину!.. Без материала Брежнева нет фильма.

– Нужно переписать сценарий, найти материал.

– Да Андропов все равно что только мать родила – гол как сокол, о нем нет ничего! Абсолютно…

– Надо сделать. Это честь Киноотдела…

Спорить с начальством бесполезно, легче кремлевскую стену лбом прошибить! Куда деваться?!

…Это было время, когда ни один режиссер в борьбе с государственной машиной не мог защитить свое кредо, отстоять правду, чистоту творческих традиций, – просто не мог. Студия – фабрика, производство фильма – плановое. Деньги на фильм затрачены, а зачесть выполнение плана – нельзя! Власть фильм не приняла. И если я не подчинюсь требованиям политорганов, работники студии просто не получат прогрессивку: «Режиссер из-за своего личного упрямства сорвал план, не сдает фильм. А нам надо семью, детей кормить…». И кроме того, я коммунист, у меня партийный билет в кармане. Если «партия сказала – «надо», я просто обязан выполнить приказ, делом ответить – «есть».