Тони Санчес - Я был драгдилером Rolling Stones

Хотя в Аниту сразу влюбились все трое — Мик, Кит и Брайан, — однако, когда она выбрала Брайана, соперничество утихло. Каждую свободную минуту они проводили вместе, в обнимку, смеясь над собственными, только им известными шутками. Через несколько недель Брайан расстался с Линдой и ребенком, и Анита переселилась жить в его квартиру.

Вокруг этой пары возникла почти сюрреалистичная аура. Они стали одеваться думать, говорить и вообще выглядеть настолько похоже, что казалось — это один человек. В то время они были для окружающих королем и королевой, Самой Красивой Четой в Европе, и прекрасно осознавали свою силу, учитывая, сколько молодых герцогов, лордов и прочей высокородной молодежи спешили воздать им почести. И их самонадеянность в какой-то мере была оправданна. Группа, которую создал Брайан, сражалась с идеалами истеблишмента — короткой стрижкой, работой с девяти до пяти — и победила. Кроме того, мода на джаз в Великобритании сменилась модой на ритм-энд-блюз, что еще больше упрочило их позиции.

Иногда, однако, заносчивая самоуверенность Брайана и Аниты просто пугала. Тот, кто навлекал на себя их неприязнь, немедленно изгонялся из квартиры и лишался друзей, боявшихся обидеть «их высочеств». Брайан и Анита были похожи не только внешне. В обоих присутствовала некоторая жестокость, которая со временем могла перерасти в саморазрушение.

Марианна Фэйтфул рассказывала, что однажды Линда, бывшая подружка Брайана, пришла под окна их квартиры с ребенком, надеясь заставить Брайана почувствовать вину за то, что он не выплачивает ей никаких средств на содержание ребенка. Но Брайан и Анита заперлись дома и только хихикали, отказываясь говорить с ней.

В другой раз Анита убедила Брайана сфотографироваться в нацистской форме. На фотографии он втаптывал сапогами куклу в грязь. Брайан думал, что в форме он будет выглядеть необычно и оригинально. Анита предложила ему послать свой снимок в газеты, с подписью, что это акция протеста против нацизма.

Фотографию неправильно истолковали практически все. Брайан с Анитой были искренне изумлены, что никто не сумел понять истинных намерений, с которыми они затевали свою маленькую шутку. Этот случай был достаточно характерным свидетельством того, что общение с Анитой и окружавшей их верной свитой понемногу отдаляло Брайана от реальности и что зачастую потехи ради они заходили слишком далеко. Еще они постоянно занимались сексом, астрологией и магией. Однажды один из «придворных» подхалимов принес им немного кислоты. Брайан и Анита впервые ее попробовали. Вероятно, то время было творческой вершиной недолгой жизни Брайана, а кислота стала первым его шагом к саморазрушению.

Под ЛСД, как говорил мне потом Брайан, дверь к тайникам его сознания широко распахнулась, и он стал способен писать такие песни и играть на гитаре такую музыку, о которых не смел даже мечтать.

И если у него были какие-то сомнения, то ему достаточно было почитать статьи гарвардского профессора Тимоти Лири, «кислотного пророка», чтобы избавиться от них.

— Как будто сотни потрясающих песен одновременно теснятся у меня в голове, я далее не могу выбрать, какая из них мне больше правится, — рассказывал Брайан. — Кислота помогает творить. В трипе я с трудом понимаю, что пишу, а на следующий день обнаруживаю несколько страниц с изумительными вещами.

В то время Брайан приобщал всех своих друзей к «волшебным мирам», открываемым наркотиками. Было нечто неотразимо притягательное в этих новых, экзотичных и романтических состояниях, которые они открывали.

Однажды, когда я с несколькими приятелями был у него в гостях, он предложил мне попробовать кислоту. Я заинтересовался и быстро проглотил предложенный кусочек сахара. Я ожидал, что кайф наступит мгновенно, как от кокаина.

Спустя полчаса ничего не изменилось, и я заключил, что мифы о раздвигающей границы сознания силе ЛСД всего лишь байки. Или же у меня против кислоты какой-то иммунитет. Но затем я почувствовал, что окружающий мир начинает выглядеть немного необычно, хотя это проявлялось только когда я смотрел на предметы боковым зрением. Если же я фокусировал на них взгляд, они снова выглядели нормально.

Я почесал нос, и это было очень странное ощущение. Раздался скрежет, какой бывает, если монеткой провести по кузову машины.

Рука выглядела гигантской и существовала как будто отдельно от меня. И то, что она чесала нос, от меня абсолютно не зависело.