Тони Санчес - Я был драгдилером Rolling Stones

А главной ошибкой было, пожалуй, непонимание того, что такое на самом деле концерт, и использование его в своей эгоистичной манере, в очередной раз доказывая свою звездность. Под эгоистичной манерой я имею в виду поведение типа «посмотрите, какие мы крутые». Что касается звездной болезни, то, мне кажется, «Роллинг Стоунз» ею действительно болеют, и в своей книге я не зря называю их снобами. Я уверен, они не понимают, что наделали в субботу… Они сильно преувеличивают свою собственную значимость. Думаю, у них звездная болезнь грандиозных масштабов… и мне кажется, что эта злокачественная болезнь особенно поразила двух их лидеров».

Билл Грэхэм, наиболее уважаемый промоутер Соединенных Штатов, присоединился к множащемуся хору возмущенных голосов: «Я спрашиваю вас, какое право имели вы, мистер Джаггер… устраивать этот бесплатный фестиваль? И не смейте говорить, что не знали, чем все это кончится… Какое вы имели право уйти, как ушли, благодаря всех за отлично проведенное время, а Ангелов — за оказанную помощь? Что вообще Джаггер оставил после себя в стране? На каждый концерт он опаздывал. На каждом его гребаном концерте лилась кровь. Какое право этот божок имел спускаться на нашу землю вот так? И теперь я очень рад сообщить всей стране, что Мик Джаггер действительно вовсе не Бог-Сын… Но знаете, что меня больше всего во всем этом огорчает? То, что этот козел — великий артист».

Хиппи тоже имели что сказать. Вот одно из их типичных писем в журнал «Роллинг Стоун»:

Для тех, кто понимает в этом, очевидно, что «Роллинг Стоунз» или, по крайней мере, некоторые из них практикуют магию со времен альбома «Satanic Majesties Request». Но там ее цвет еще скорее белый, чем черный. С тех нор оттенок неизменно становился все темнее и темнее. В Альтамонте он явил себя в полном величии со всей свитой демонов, то есть «Ангелов Ада». За несколько дней до зимнего солнцестояния силы тьмы наиболее могущественны. Луна была в Скорпионе, а в это время вибрации Вселенной наиболее неустойчивы. Все проводилось в месте, предназначенном для разрушения посредством движения. Затем является Мик — причем только тогда, когда стало уже достаточно темно, чтобы красные огни творили свою магию. Я не знаю, понимали ли они, что делают. Я чувствую, что с опытом они становятся все печальнее и мудрее. Но слишком дорогая цена заплачена за урок. И мы все тоже виноваты, потому что проглотили пирог, который испекли «Роллинг Стоунз».

Альтамонтская трагедия завершилась в залах суда — последнее символическое доказательство, что Мик Джаггер больше не бунтующий хиппи, а настоящий бизнесмен-миллионер, который заботится лишь о прибылях «Роллинг Стоунз», Он предъявил хозяевам Сирс-Пойнт-Интернэшнл-Рэйсвэй иск на более чем 25 миллионов, обвинив их в нарушении условий контракта и мошенничестве. Калифорнийские землевладельцы, которым принадлежала земля под Альтамонтом, выставили группе встречный иск в размере 2 450 000 фунтов.

Как бы то ни было, из неудачного концерта получился эффектный фильм. Он был назван «Gimme Shelter», и верные своему обещанию братья Мэйслес выпустили его еще до Вудстока.

Я смотрел его в маленьком кинотеатре в Сохо вместе со всеми Роллингами. После спора о том, кого конкретно собирался убить Мередит, Мик повернулся к Киту и сказал:

— Власть цветов оказалась кучей дерьма, так? В нашей «Jumpin' Jack Flash» ведь не было ничего о любви, мире и цветах, верно?

Дождь со снегом барабанил в окна старинного дома с соломенной крышей, словно пальцы миллионов усопших душ. Внутри в открытом очаге пылали огромные дрова. Маленькая ярко освещенная гостиная казалась уютнейшим местом на земле. Из стереосистемы мягко звучал успокоительный голос Лидбелли. Марианна, блаженствуя, грелась на ковре у камина, а Марио бегал вокруг нее. Наверху ее мама рассказывала маленькому Николасу одну из своих чудесных сказок. Шли святки, и весь мир казался необыкновенно спокойным.

Но тут зазвонил телефон. Марианна пошла в столовую и сняла трубку.

— Счастливого Рождества, — сказал Мик. — Мы тут с Китом в Редлэндсе, и я хочу заехать к тебе с небольшим подарком.

Ей показалось глупым, что он поедет в такую даль ради какой-то ерунды. Однако Мик настаивал, и она в конце концов согласилась. Детей у них общих нет, они могут остаться друзьями и, кроме того, надо же ему познакомиться с Марио.

После Альтамонта Мик слетал в Швейцарию повидаться со своими банкирами и вернулся обратно в Лондон, где ему нужно было быстро отыграть несколько концертов. Билеты по 650 фунтов на все четыре концерта (два в «Лицеуме» и два в «Севилье») разошлись за полчаса. Он позвонил Марианне в Рим, чтобы напомнить, что им вдвоем надо быть 19 декабря в суде на Мальборо-стрит, на итоговом слушании дела, касавшегося полицейского налета, случившегося в начале года. В аэропорту Хитроу он встретил ее на лимузине с водителем. Однако она была тверда. Между ними все кончено. Она его больше не любит, она любит Марио и будет жить с ним. Мик казался погруженным в мысли об Альтамонте и предстоящих концертах и вроде бы согласился с ее решением.