Тони Санчес - Я был драгдилером Rolling Stones

— Так что ты, дружок, не доживешь до тридцати, — ухмыльнулся он, обращаясь к Брайану.

— Знаю, — хмуро и серьезно отозвался Брайан, и мы с Китом смутились.

Когда Роберта посадили в тюрьму, многие из его друзей-знаменитостей поняли, как не хватает им нерегулярных наркотических вечеринок в его квартире в Мэйфэйре. Они обращались ко мне, спрашивая, где можно найти ребят, торгующих марихуаной и кокаином, и я им объяснял. Вскоре я сам начал почти постоянно торчать с Брайаном, Китом или Джоном Ленноном. Я опасался, что Джон может пойти по стопам Брайана и в итоге позволит наркотикам управлять своей жизнью. Он звонил мне почти ежедневно и просил помочь достать наркотики. Я же сам для себя недавно решил, что постараюсь не превращаться в дилера. Однажды он очень агрессивно стал настаивать, чтобы я достал ему героин. Он даже послал за ним ко мне своего шофера. Я был настолько раздражен таким нажимом, что взял у водителя сто фунтов и вручил ему взамен банку с двумя измельченными таблетками аспирина.

«После этого, — подумал я, — он перестанет донимать меня раз и навсегда».

Однако на следующий день Джон вновь позвонил, прося следующую порцию.

— А как вчерашняя? — спросил я.

— О, даже не знаю, — ответил он. — В общем, я почти не получил никакого кайфа.

Мы остались с ним хорошими друзьями. Джон даже хотел, чтобы я сфотографировал группу для обложки книги «The Beatles Get Back». Но большую часть времени я все-таки проводил с Китом и Брайаном. Мы все были лондонцами, и мы отличались от провинциальных «Битлз» даже внешним видом и чувством юмора.

Я был очень обеспокоен тем, что происходило с Брайаном из-за наркотиков. Он ненавидел музыку, которую его просили играть для нового альбома, ненавидел Аниту за то, что та бросила его, но больше всего ненавидел Кита за то, что тот ее увел. В июле у него случился нервный срыв, и он две недели провел в больнице под присмотром сиделки. Когда он вышел из больницы, то, казалось, немного пришел в себя.

— Я понял, что задумали Кит и Мик, — сказал он. — Они хотят доказать всем, что они лучше меня и что они больше вообще не нуждаются во мне. Вот почему они даже не слушают песен, которые я пишу, спорят с любым моим предложением и отвергают все мои идеи. А мне нужно больше работать самому, потому что иначе они и правда добьют меня.

Однако выздоровел Брайан ненадолго. 30 октября на очередной сессии суда он с глубоким облегчением узнал, что суд признал его невиновным в хранении кокаина и метедрина. Затем, как советовали адвокаты, он признался в хранении минимального количества индийской конопли и в том, что позволял друзьям курить у себя дома наркотики. В итоге судья, несмотря на предыдущий случай с Джаггером и Ричардсом, приговорил его к девяти месяцам, и Брайана в полицейском фургоне отвезли в тюрьму Вормвуд-Скраб.

Конечно, его освободили на следующий же день под залог в 750 фунтов, однако это уже не могло исправить ситуацию. Теперь он имел все доказательства, что его паранойя — это реальность: его и вправду хотят засудить. Когда он предстал перед судом, трое психиатров сошлись на том, что он действительно «крайне запуганный юноша» («со склонностью к самоубийству», по мнению одного из них). Заключение в тюрьме было заменено штрафом в тысячу фунтов и тремя годами условно.

Он праздновал свое освобождение, высыпав в рот горсть таблеток. Его даже не заботило, что это кислота, амфетамины, — все, что угодно, лишь бы действовало. Спустя сутки он пришел в клуб в Ковент-гарден с одной из своих многочисленных девушек. Его дружно приветствовали и поздравляли с освобождением. Местная группа, выступавшая на сцене, предложила ему поиграть с ними, и он согласился. Он взял контрабас и начал играть на нем, одновременно постукивая по нему ботинком с пирамидальной пяткой, пока не разбил инструмент в щепки. Однако Брайан был настолько под кайфом, что продолжал играть на невидимом инструменте, извлекая из него прекрасную музыку, слышную лишь ему одному.

Толпа веселилась, все были в восторге и полагали, что Брайан все это задумал специально. Однако внезапно он зарыдал; девушка посадила его в такси и отвезла домой. Дома он ничего не говорил, только слезы струились по лицу. Перепуганная насмерть девушка вызвала скорую. Его привезли в больницу св. Джорджа, где он сообщил врачу, что долго находился в сильном нервном напряжении. Спустя час его отпустили домой.

Джаггер был слишком занят своими делами, и то, что происходило с Брайаном, его абсолютно не беспокоило. Суд над Миком сделал его мучеником, героем, выразителем воли всего поколения, и он наслаждался своей новой силой.