Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

— Я с удовольствие окажу вам эту услугу при условии, что вы разрешите мне просмотреть эту «литературу».

Содержание трех чемоданов, состоящее из брошюр и листовок, было достаточно неприемлемо. Деникин отметил про себя, что авторы апеллируют к самым низменным чувствам, совершенно не знают реальных проблем, призывают к всеобщему разрушению, при этом абсолютно отсутствуют позитивная идея, какой-либо конструктивный план, который мог бы привнести хоть что-то реальное и пробуждающее надежду. Одна фраза особенно шокировала Антона: «Победоносная социалистическая революция, опираясь на крестьянские и рабочие массы, окончательно покончит с проклятой кастой военных!»

Это неожиданное чтение полностью укрепило его политические позиции. Он следующим образом резюмировал концепцию будущего русского либерализма, которая соответствовала его взглядам:

1. конституционная монархия;

2. радикальные реформы;

3. мирные пути обновления страны.

Позиции, принятой в 1898 году, Антон будет придерживаться и дальше, избегая непосредственно вмешиваться в политику, вплоть до 1917 года, когда провозглашение «победоносной социалистической революции» все-таки вынудило его вмешаться.

В начале 1899 года начальник академии Генерального штаба был заменен близким другом военного министра Куропаткина — генералом Сухотиным. Он обещал «радикальную реформу» образования. Однако выпускной экзамен проходил как обычно. Пятьдесят поручиков, имеющих наилучшие результаты, должны были быть повышены в звании и причислены к корпусу Генерального штаба. Другие же пятьдесят повышались в звание капитана, но без диплома и должны были вернуться в свои полки. В вывешенных списках Антон нашел свою фамилию среди первых пятидесяти.

Прошло две или три недели, и распространилась новость: коэффициенты по всем предметам экзаменов были изменены и вывешен новый лист с фамилиями первых пятидесяти кадровых офицеров. Имени Деникина и четырех других его товарищей среди них не значилось. Все начали говорить о произволе и несправедливости. Сначала обвиняли Сухотина, но вскоре стало известно, что военный министр подписал по просьбе своего друга распоряжение об изменениях всех коэффициентов. Антон сказал своим товарищам, пострадавшим, как и он:

— У нас остается только одна возможность. Существует специальная канцелярия, дающая заключения на прошения, направленные царю. Там рассматриваются самые спорные случаи, представленные в виде жалобы на то или иное государственное учреждение, на того или иного высокопоставленного чиновника. Товарищи Антона отступились, и он один подписал жалобу на военного министра. Скандал потряс все военные учреждения столицы. Руководство академии использовало все, что было в его распоряжении, — от красноречия и давления до угроз. Напрасно, Антон не забрал своей жалобы. Официальное назначение было отложено, дело затянулось. Наконец была назначена дата представления офицеров царю. Имя Деникина стояло на том же месте. Будет ли восстановлена справедливость? Настал решающий день. Когда Николай II подошел к Антону и спросил его:

— А вы, капитан, в какой штаб вы назначены? Деникин ему ответил:

— Это зависит от Вашего Императорского Величества. Я жду вашего решения.

Пришедшему в замешательство царю Куропаткин поспешил объяснить:

— Этот офицер, Ваше Величество, был вычеркнут из листа кадровых капитанов… за плохой характер.

Через две или три недели пришел ответ из специальной канцелярии: «Его Императорское Величество после встречи с военным министром распорядился не давать хода Вашей жалобе».

Жребий был брошен. Капитан Деникин вернулся во 2-ю артиллерийскую бригаду в Беле.

За пять или почти пять лет в городе ничего не изменилось за исключением командования бригады. Новый командир, генерал Завацкий, более рассудительный и интеллигентный, сразу же снискал симпатии своих коллег. Его помощник поручик Аркадий Иванович был образованным молодым человеком с приятными манерами. Он носил очки, что не шло артиллеристу, и победоносные усы, что ему шло гораздо больше. Антон вновь встретил своих друзей, семейство Чиж, и понял, что Аркадий стал близким другом дома, что он не остался равнодушным к обаянию прекрасной Елисаветы, матери маленькой Аси. Увлечения, пережитые им в Петербурге, сделали его более снисходительным, и он терпимо отнесся к идиллии, представшей его глазам. Девочка, которую он крестил, превратилась в очаровательного ребенка. В день восьмилетия Антон подарил ей куклу, купленную в столице. Когда ее клали, она закрывала глаза. Ася прыгала от радости.