Мари Грей: Взгляд через объектив

Доминик ничего не мог с этим поделать. Сказывалась кровь его родной Сицилии, текущая в его венах и делающая его безоружным. Перед сияющей улыбкой, непокорным локоном, взмахом ресниц, плавной походкой, округлыми бедрами, покачивающимися в мерном ритме, изящной шеей, украшенной тонкой цепочкой… Ах! Женские чары были слишком обширны и всемогущи, чтобы он, простой смертный, мог противостоять им. К тому же, у него не было к этому ни малейшего желания. Его страстная и неукротимая любовь к женщинам привела к разводу? Что ж! Теперь он был свободен, и совесть его была чиста. Он никогда не проводил двух ночей с одной и той же женщиной, чтобы не привязывать ее к себе и не брать на себя лишней ответственности. Это позволяло ему получать наибольшее удовольствие, извлекая все мыслимые выгоды из своего образа жизни. Он никогда не забывал, что жизнь коротка, что тело может предать нас в любой момент. Его старый отец постоянно повторял ему, что надо пользоваться своим телом, пока возможно. Он кое-что понимал в этом, его старик!

Доминик вспоминал о том солнечном дне, когда был подростком и еще мало понимал, какой дар дает ему жизнь. Они тогда поехали с отцом на праздник урожая. Один – еще безусый, другой – уже седеющий, сели в тени и любовались женщинами, находившимися вокруг. Сухая, изнуряющая жара окружила их легким сверкающим ореолом, придавая происходящему некий оттенок нереальности; его отец выделял в каждой то, что он называл «бесспорной красотой»: точеный профиль, прекрасные черты, высокий лоб, выдающиеся скулы… все женщины были для него воплощением чистой красоты, и не важно – шестнадцать им было или под шестьдесят.

– Понимаешь, мой мальчик, женщина красива по определению, Бог сотворил ее, чтобы она представляла то, что есть красивого в мире. Посмотри на Анжелу, беременную уже много месяцев. Заметь, как светятся ее глаза, выступают груди, полные молока для будущего ребенка. А Карла? Несмотря на возраст, у нее длинные и крепкие ноги, готовые обвиться вокруг талии любимого мужчины. А вот та малышка, еще такая молодая, а уже три поклонника! С такими глазами это неудивительно! Женщины! Ты должен почитать их, Доминик. Когда ты причиняешь зло хотя бы одной из них, то это все равно, что ты причинил бы зло Богу.

Доминик не только запомнил этот урок, но это стало его второй натурой. Он восхищался женщинами, уважал их и почитал, как только мог. Однако он всегда помнил, что, несмотря на то хорошее, что он давал им, он, пусть невольно, заставлял их страдать, потому что они не понимали его. Он старался любить их, делать их счастливыми, но их было столько, что это было затруднительно… Он смущенно сознавал, что его отец не одобрил бы его многочисленные победы, неизбежно сопровождаемые разбитыми сердцами. Возможно, он чего-то недопонял? В таком случае, они поговорят об этом уже только в раю. Между тем, столько женщин нуждалось в нем! Ему с трудом верилось, что так мало из них были любимы. Казалось невероятным, что некоторые мужчины могут быть такими неумелыми. Поистине, любить женщину – искусство, но не все художники одинаково талантливы.

Говорят, итальянцы красивы, и он был именно таким – со смуглой кожей, темными кудрями, ослепительной улыбкой. Пожалуй, он слишком любил драгоценности, но это был простительный недостаток, дань легкому тщеславию. Говорят, что итальянцы лучшие любовники в мире, и Доминик прилагал все усилия, чтобы подтвердить это суждение. Но для этого необходимы были практика, проницательность, и, прежде всего, знание потребностей женщин. Его жена этого не ценила. Она с удовольствием пользовалась его умением и ей было неважно, откуда оно бралось, главное – результат! Так или иначе, но она смотрела на вещи по-своему, угрожая, если что, бросить его. Доминик делал невозможное, удовлетворяя малейшие ее прихоти, чтобы доставить ей наслаждение. Как-то он даже изображал из себя вора, влезающего в дом, желая заставить жену дрожать от возбуждения и страха. Но к его фантазиям она оставалась глуха, ограничиваясь тем, что довольно бездарно и почти с отвращением делала ему минет. Но это было не самое худшее. Самое худшее, что приводило Доминика в ярость и давало ему повод изменять ей, были ее постоянные замечания. Она пилила его, не переставая:

– Доминик, ты ничего не достигнешь. «Профессиональный фотограф»! Здорово, ничего не скажешь! Ты – неудачник. Ты ничего не создашь, кроме рекламы чистящих средств или средств против бородавок!