Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

27 октября мы переехали на новое место. Стены дома каменные, но он выходит на большую дорогу, соединяющую город с пляжем, и с утра до вечера вы видим, как по ней движутся немцы.

Лес здесь редкий, снабжение плохое, движение по главной дороге очень затруднено».

Отношения между мной и моей матерью с некоторых пор стали натянутыми. Вопреки опасениям отца, пребывание в семье Грей не привило мне вкуса к роскоши, но научило ценить свободу. Мне был уже двадцать один год, а моя мать продолжала относиться ко мне как к маленькой девочке. Я сопротивлялась, ворчала, иногда срываясь на грубость. Моего отца это очень огорчало, и так как он считал мать серьезно больной (специалист диагносцировал острую форму неврастении), то принимал сторону матери и защищал ее. Я решила расстаться с семьей.

Один из моих друзей, учащийся школы изящных искусств, с начала войны мобилизованный в парижский полк инженерных войск, попросил моей руки. Я согласилась. Мой отец пришел в отчаяние, так как будущий зять не был крещен. Жених поспешил исправить это и принял православие. В конце декабря 1940 года я покинула Мимизан и переехала к родителям жениха в Париж. Венчание было назначено на 23 февраля 1941 года в православной церкви в Бордо, куда должны были приехать мои родители.

Автобус из Мимизана обычно уходил в пять часов утра. 22 февраля он ушел на четверть часа раньше, и мои родители опоздали на него. Мы с мужем решили задержаться на один день и заехать в Мимизан. Отец, увидев нас, очень обрадовался:

— Вы смогли заехать! Слава Богу! Мать весь день проплакала. Она пыталась меня убедить, что случай с этой проклятой машиной — плохое предзнаменование.

Мать, к сожалению, была права…

Мой отец регулярно писал мне.

19 марта 1941 года.

«Здоровье матери ни лучше, ни хуже. Доктор назначил новый курс лечения. Б. не прислал ничего на март месяц (ожидаемая пенсия, 1800 франков). Быть может, почта неисправна. Спроси, пожалуйста, его лично по служебному телефону. Вася (наш старый кот) здоров и Тебе кланяется».

30 апреля 1941 года.

«Присланные часы не ходят. Не ходят и мои. Живем по солнцу и по фабричным гудкам. Ничего не поделаешь!

Живем по-прежнему. Я чувствую большую усталость. Здоровье матери опять ухудшилось. На днях она взвесилась: потеряла в весе, так же как и я, одиннадцать кило! Причем еще не голодали…»

5 июня 1941 года.

«Не везет и в нашем маленьком хозяйстве. Глядишь — в огороде то солнце что-либо спалит, то вредители уничтожат; петушка украли; прохвост лавочник пожалел цинка, плохо залудил коробки, и наши консервы из курицы сгнили. И т. д., и т. д. Впрочем, когда миры крушатся!..»

Мать писала в своем дневнике: «Постоянно нет картошки. Осенью мне удалось достать 3 килограмма чечевицы. Открываю мешок. Чечевица мелкая, смешанная с викой, камешками, насекомыми. Я рассыпаю ее горстями на ткани, мы с Иванычем надеваем очки и начинаем перебирать».

«Иваныч зря простоял целый час в очереди за куревом: сигарет так и не привезли».

Говоря на шести языках, моя мать слушает по радио все, что можно поймать, читает все журналы и газеты, которые удается достать, и по-своему интерпретирует происходящие события.

9 июня 1941 года.

«Англичане и голлисты вошли в Сирию. С точки зрения стратегической, это объяснимо и простительно, но с точки зрения моральной и психологической, я думаю, что это ошибка». 15 июня 1941 года.

«Новый порядок торжественно признает еще одна страна — Хорватия. Произошло это в Венеции и, вероятно, потому, что Хорватия находится в зоне итальянского влияния, если не под сапогом Италии…»

21 июня 1941 года.

«По-видимому, англичане хорошо учли урок сражения под Саламом: они стали надежнее закрепляться на заранее выбранных позициях. У немцев был выбор — масло или пушки. Они выбрали пушки. Англичане выбрали и то, и другое. Вот к чему это их привело!»

23 июня 1941 года.

«О, Россия! Чаша страданий еще не испита тобою до дна! Тебя попирают два антихриста. Конечно, нападение Германии означает конец коммунизма в России, но какую цену придется за это платить! Сейчас же немецкие бомбы разрывают на части русские тела, проклятые немецкие танки заполнили нашу страну, льется русская кровь!..»

25 июня отец послал мне короткую открытку: «Немцы решили отправить всех русских — как мужчин, так и женщин моложе 55 лет — в концентрационные лагеря. Сегодня немецкие солдаты увезли твою мать в Мон-де-Марсан. Русские белоэмигранты внушают им такой страх, что они дали только полчаса на сборы. Я условился с матерью принимать меры к ее освобождению только после получения от нее известий».