Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Стало уже банальностью повторять определения, прогнозы, национальные задачи, поставленные в «Майн кампф». Но ведь эта книга до сих пор составляет основу воспитания в жизни. Ведь Гитлер еще вчера говорил в ней с величайшим презрением о русском народе. Что же, изменил он свой взгляд сегодня? Ведь он требовал отторжения от России Украины, «казачьих государств», Кавказа и Туркестана с тем, что «большевизм останется Великороссии».

Мы познакомились достаточно с лицемерием «идеологической борьбы». Теперь для нас не может быть и речи о принципиальной враждебности или принципиальной дружбе к чужим державам. Не может быть и речи о долге в отношении их. После того, как весь мир отнесся к великому русскому несчастью, мы не должники, а кредиторы».

Деникин цитирует Поля Валери: «…До сих пор вся политика спекулировала на изолированных действиях. Это время приходит к концу. Каждое действие вызывает многочисленные и непредвиденные последствия. Обстоятельства, иногда незаметные или не обратившие на себя внимание, дают о себе знать внезапно и в любое время. В несколько недель весьма отдаленные обстоятельства превращают друзей во врагов, врагов в союзников и победу в поражение»…

«Прекрасная характеристика политики «сегодняшнего дня» и предостережение для Гитлера и для многих. Мы видели воочию, как «возвращается ветер на круги своя» и караются грехи прошлого. Как рассчитывается Англия за свой союз и помощь Японии в создании ее флота и в поражении России в 1905 году… Как «Брест-Литовск» в кратчайшие сроки вызвал развал германской армии и революции… К каким потрясениям привел уже и приведет еще 1919 год, когда небольшое усилие бывших союзников в пользу Белого движения могло бы избавить мир от красной напасти… Мы увидим еще и последствия «стратагемы» Пилсудского… И уже видим, как исторический бумеранг бьет по польским и советским головам за разжигание украинского сепаратизма.

«В несколько недель весьма отдаленные обстоятельства превращают друзей во врагов, врагов в союзников и победу в поражение»… Эта изменчивость политических настроений, комбинаций и режимов в любое время может изменить в корне международную обстановку и создаст, непременно создаст в дни борьбы такое положение, когда для тех, что ныне забыли или поносят Национальную Россию, возрождение ее станет желанным, быть может, единственным для них якорем спасения».

1 сентября 1939 года немцы вторгаются в Польшу. 3 сентября Франция и Англия объявляют войну Германии.

Во время странствий по Франции мои родители, сменив около 20 городов и деревень, нигде долго не задерживались. Эти странствия привели их в один из расположенных в Ландах городков под названием Мимизан. Они пробудут здесь дольше всего — пять лет. Эти годы оказались для них самыми тяжелыми, и большую роль здесь сыграл эгоизм молодого двадцатилетнего существа.

Объявление войны застало меня как раз в Мимизане, где я проводила каникулы в семье Лабади, у родителей моей тулузской подруги, жившей на большой, выходящей к морю вилле в дюнах. Мои родители в это время дышали чистым воздухом в глухом местечке Монтей-ле-Виконт. Поскольку всякое сообщение было прервано, я последовала за Лабади в Тулузу и встретилась с моими родителями только в марте 1940 года в Бур-ла-Рен, где они снимали флигель у мадам Пуарье, моей бывшей учительницы французского языка в Шартрском лицее. Поскольку немецкая армия уже приближалась к Парижу, мы сели в такси русского полковника Глотова, предварительно набив его битком, и направились в сторону Мимизана, где предупрежденная телеграммой семья Лабади предложила нам свою виллу Remember [6] Помни. — Ред. .

Немцы продолжали продвигаться к югу, и вилла, являющаяся одним из украшений пляжа, могла привлечь их внимание: мой отец решил поэтому переехать в глубь местности, туда, где был расположен сам город Мимизан. Мы сняли треть длинного дощатого домика. Подходили немцы. Глотов уехал в Париж. Началась тоскливая, одинокая, трудная жизнь.

Моя мать регулярно вела дневник: «8 октября 1940. Три дня подряд дождь льет как из ведра. Повсюду песок, но, несмотря на это, под нашей дверью такие лужи, что для прохода мы кладем доски. Наш дом стал прибежищем сквозняков и сырости. Тень от вьющегося виноградника перед окном лишает нас света. Единственный стол завален бумагами Ивановича, и для того, чтобы поесть, их приходится раскладывать на полу. На кухне дымит. Нам, конечно, надо уезжать отсюда, жилище временное. Но где найти более пристойную квартиру?