Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Вспоминает один из организаторов выступления Высоцкого в Канаде Лев Шмидт: «Первый концерт в русской баньке, где-то на ок­раине Торонто, был «подпольным». Владимир много пел и расска­зывал нам, иммигрантам, о России. Мы понимали друг друга с по­луфразы — по жесту, по движению глаз. И как всегда, вокруг него атмосфера доверия, раскованность, полная свобода. Единственное, о чем просил Высоцкий, — не делать никаких магнитофонных за­писей. А потом должен был быть заранее объявленный концерт в банкетном зале гостиницы, где он остановился. Буквально за не­сколько часов до этого я увидел другого Высоцкого — поседевше­го, уставшего от жизни, короче, больного мужчину. Сидим, разго­вариваем, вдруг он схватился за сердце, посинели губы. Лекарств он, оказывается, с собой не носил. Пришлось заставить принять нитроглицерин...»

После концерта кто-то из обступивших для приватного разго­вора спросил, не хотел бы он поселиться на Западе. Высоцкий от­ветил: «А что я здесь буду делать? В бане петь?»

На выступлении Высоцкого 13 апреля в концертном зале оте­ля «Inn on the Park» присутствовало более 500 русскоязычных ка­надцев. А первые ряды были заняты исключительно представите­лями советского дипкорпуса.

Из Торонто Высоцкий спешил на юбилейный двухсотый спек­такль «Гамлет». Это был двойной юбилей — 23 апреля 15-летие Теат­ра на Таганке. И опять, как в прошлые юбилеи, большое поздравление-баллада от Высоцкого, где упомянуты «все и вся» (даже власти, вставшие к рулю в один год с «Таганкой»), и определено будущее те­атра на ближайшие тридцать лет...

Пятнадцать лет назад такое было!..

Кто всплыл, об утонувших не жалей!

Сегодня мы и те, кто у кормила,

Могли б совместно справить юбилей.

Весной 79-го года была сделана попытка пробить выступление в Политехническом музее. Это позволило бы Высоцкому утвердить­ся как поэту. Вопрос решался на уровне Отдела культуры ЦК. Пона­чалу все шло гладко — была напечатана афиша... А накануне — зво­нок из Отдела пропаганды ЦК об отмене мероприятия. Коммента­рии к звонку не прилагались...

Друг детства М.Яковлев вспоминает: «Я помню, что Володя очень переживал, что у него не было ни одного афишного концерта.

— Друг! Вот ты — член Союза журналистов, а я ни в каком творческом союзе не состою. Уйду из театра — и я никто. Тунея­дец...»

В апреле А.Эфрос и В.Высоцкий встретились на улице Кача­лова, 24 в редакции звукозаписи Дома Радиовещания и Звукозапи­си Гостелерадио СССР, чтобы обсудить постановку радиоспектакля «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина. В роли Дон Гуана Эфрос ви­дел только Высоцкого.

Сначала решили почитать «Каменного гостя» перед микрофо­ном. Просто почитать — для пробы... Высоцкий — за главного ге­роя, Эфрос — за всех остальных. Это даже репетицией было назвать трудно, скорее — ознакомление с материалом, расстановка акцен­тов. После этого они еще какое-то время сидели в студии, что-то планировали, намечали... Но больше им перед микрофоном встре­титься уже не пришлось.

Спектакль «Каменный гость» с Высоцким в роли Дон Гуана вы­шел в эфир 23 декабря 1981 года. Это было чудом, что артист соз­дал полнокровный образ пушкинской трагедии, по сути, не играя, да еще с первой и единственной попытки! Нужно обладать фанта­стическим чутьем Эфроса, его верой в актера, чтобы именно эту ленту положить в основу будущего спектакля... Монтаж совершил это чудо — ни один радиослушатель, ни один театральный критик не мог предположить, что между записью реплик Дон Гуана с одной стороны и Лепорелло, Лауры, Доны Анны с другой прошли долгие месяцы. В «пробном» чтении Высоцкого — мощь и значительность, за спокойными интонациями Дон Гуана — страсти, обуревающие людей, вызывающие сильные ответные чувства: любовь одних, не­нависть других.

А.Эфрос: «На радио мы работали замечательно. Он ничего не знал, потому что прибегал всегда с других работ, но в одну секун­ду схватывал то, что мы говорили. Он же был поэтом и играл Мар­тина Идена — тоже поэта, и в «Незнакомке» играл Поэта, и в «Дон Жуане» так молниеносно схватывал пушкинский ритм и содержа­ние стиха, что почти не нужно было делать замечаний. Он стано­вился у микрофона и говорил сразу, с первой пробы, текст. По­скольку Высоцкий — поэт, он настолько чувствует другого поэта, что даже ритмическая сторона, пойманная им, выражала сущность вещи. Это общность поэтического мышления — но для этого нуж­но было быть поэтом.