Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

В его студии на самом видном месте висит портрет кабардин­ца в форме полковника Советской Армии с рядами орденов. Это отец художника — Михаил Петрович Шемякин. История его жиз­ни поразительна. Семья Миши Карданова была истреблена в пла­мени Гражданской войны, и сироту усыновил белый офицер, друг отца, Петр Шемякин. Затем трагические события оборвали жизнь приемного отца. Мальчик вновь остался один, и его где-то на рын­ке подобрал красный казак Пилипенко. Маленький кабардинец стал сыном кавалерийского полка.

В Гражданскую войну тринадцатилетний Шемякин-старший из рук будущего министра обороны СССР маршала Г.Жукова получил свой первый орден Боевого Красного Знамени. А спустя двадцать с лишним лет именно Жуков, начальник Генерального штаба Крас­ной Армии, назначил его командиром отдельного кавалерийского полка в корпусе генерала Льва Доватора — в самые крутые месяцы войны... Свою автобиографическую книгу Шемякин-младший на­звал не без вызова: «Я сын советского офицера».

Мать художника — Юлия Николаевна Предтеченская после окончания театрального училища работала в театре Н.П.Акимова. Началась война, и Юля ушла на фронт. Там она знакомится с буду­щим отцом художника и поступает служить в кавалерию. В апреле 1943 года Шемякин отправил жену рожать в Москву. Сразу же после родов он забирает жену и сына опять к себе. Так они следуют за его дивизией из города в город, которые брали советские войска.

После войны детство художника прошло в Германии, где отец был комендантом ряда немецких городов. Миша учился в закрытых интернатах Кенигсберга, Дрездена, Карл-Маркс-Штадта. В 57-м они возвращаются в СССР, живут в Ленинграде.

Так как у Михаила с детства были какие-то задатки и любовь к живописи, он поступил в художественную школу при Академии художеств имени И.Репина. За год до окончания Михаила исключи­ли из школы, ввиду того что «его художественное мировоззрение не соответствовало нормам социалистического реализма». Его обви­нили в увлечении «чуждыми нам идеями»: творчеством художни­ков позднего Возрождения — Босха, Брейгеля, Грюневальда, работа­ми представителей советского авангарда — Татлина, Малевича, Лисицкого. Это был тяжелый удар: к тому времени уже было ясно, что Миша не хочет и не может делать ничего другого, кроме как рисо­вать. Причем не может и не хочет рисовать как «положено».

Чтобы научиться рисовать, надо научиться копировать масте­ров. В Эрмитаже для людей со стороны это очень дорого. Поэтому он устраивается грузчиком в бригаду такелажников Эрмитажа и по­лучает доступ к бесплатному копированию Ван Гога, Дега, Сезанна... С утра он грузит помои, сгребает снег, скалывает лед на тротуарах вокруг Эрмитажа, а вечером копирует великих мастеров, потом но­чью можно отдаться собственным экспериментам и фантазиям.

Жил Шемякин в ту пору в полной нищете на зарплату грузчи­ка — 28 рублей 50 копеек, родители развелись, и отец навсегда уехал в Краснодар. Ему не нравилось, что сын мечтает о карьере художни­ка, а не военного, а жена не представляет себя вне театра.

В ту пору боролись с инакомыслием в искусстве не только в Ле­нинграде. 1 декабря 1962 года Н.Хрущев устроил неслыханный раз­нос художникам при просмотре выставки студии Элия Бенютина в Манеже. Экспозиция была сразу же закрыта для осмотра, и все ра­боты арестованы.

В 64-м году, на 200-летие Эрмитажа была организована выстав­ка молодых художников-неофициалов. Шемякин выставил иллюст­рации к Гофману и Достоевскому. На третий день выставку разо­гнали. Сотрудники, написавшие положительные отзывы, получили партийные взыскания, а директора Эрмитажа доктора исторических наук М.И.Артамонова уволили.

Директор картинной галереи в новосибирском Академгородке М.Макаренко, устроивший в 1967 году ретроспективную выставку молодых художников-нонконформистов Михаила Шемякина и Пав­ла Филонова, был даже осужден на восемь лет строгого режима.

С работы Шемякина выгнали, но он продолжает рисовать.

Однажды принесли повестку о немедленной явке в психодис­пансер якобы на беседу с профессором. Прямо оттуда его отпра­вили в специальную экспериментальную психиатрическую клини­ку им. Осипова с диагнозом — шизофрения. В клинике уколами и таблетками из Шемякина пытались выбить страсть к мистическим картинам. Только через полгода из психбольницы выручила мать, взяв сына на поруки. «Лечение» не прошло даром — через полто­ра месяца началась депрессия, появился страх, аллергия к масля­ной краске. Какое-то время Михаил скрывается в горах Сванетии, затем в Псковско-Печерском монастыре. Скитания продолжались около года. Страх прошел, краски уже не вызывали отвращения, и Шемякин вновь становится к мольберту.