Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Он просидел все семьдесят — он смог,

Но нам и пять — торжественная дата.

И пусть проходит каждый наш спектакль

Под гром оваций ли, под тихий вздох ли,

Но вы должны играть «Мать» вашу так,

Чтоб все отцы от зависти подохли.

«Каждый НАШ спектакль» — он верил, что вернется в театр.

И театр еще раз поверил ему. 28 апреля Высоцкий с покаянием пришел к Любимову и Дупаку. Разговор был очень суровый, требо­вали гарантий... Высоцкий: «А какие гарантии, кроме слова?»

5 мая состоялось собрание труппы...

Из дневника В.Золотухина: «Ю.Любимов: "В театр вернулся Вы­соцкий. Почему мы вернули его? Потому что мне показалось, что он что-то понял. Я знаю, в театре много шутят по этому поводу. Но должен сказать, что нам нелегко было принимать такое решение. Некоторые не склонны были доверять Высоцкому, но вы меня знае­те, я все делаю, чтобы человек осознал, понял и исправился. Я все­гда склонен доверять человеку, за что часто расплачиваюсь. Мне по­казалось, что Высоцкий понял. Что наступила та черта, которую... Пьяница — проспится, дурак никогда. Я не хочу сказать про Высоц­кого, что он дурак, но он должен понимать, что театр идет ему на­встречу, и ответственно подойти... Человек должен пройти огонь, воду и медные трубы... Мне кажется, медные трубы, фанфары сла­вы Высоцкий не выдержал и потерял контроль над собой. И тут же артист обескровливается, он растрачивает душу, и это самое страш­ное, артист гибнет. И ему самому невдомек. Он думает, что он сво­им появлением уже озаряет публику, а публика не прощает холо­стого выстрела. Она быстро забывает артиста, когда он заштампо­вывается"».

О выздоровлении Высоцкого свидетельствует его желание об­щаться с друзьями. 10 мая он пишет письмо к И.Кохановскому: «...Были больницы, скандалы...»

Закончилась «колымская эпопея» Кохановского-журналиста и началась «эпопея чукотская» Кохановского-старателя. Письмо Вы­соцкий посылал по адресу: поселок Комсомольский Чаунского рай­она Магаданской области, артель «Комсомольская».

Друг в порядке — он, словом, при деле:

завязал он с газетой тесьмой.

Друг мой золото моет в артели —

получил я сегодня письмо.

12 мая Высоцкий играл Галилея. И играл хорошо. 24 июня иг­рал впервые Летчика в «Добром человеке...».

Из рецензии на спектакль: «В этой роли Высоцкий играл одно­временно и ловкого обольстителя Янг Суна, его приукрашенный образ в сознании увлеченной им бывшей проститутки Шеен Те. Уже при первом появлении безработный летчик Высоцкого не просто отчаявшийся в жизни неудачник, а человек осознавший бесперспек­тивность своей мечты снова взлететь. С какой ностальгической тос­кой смотрит он в небо на случайно пролетевший самолет! Но зри­тель видит и другого Янг Суна. Когда ему нужны деньги от его воз­любленной и он делает вид, что все зависит от каких-то пятисот долларов, без которых он не сможет сделать карьеру настоящего че­ловека — летать, а не ползать в людской грязи.

В конце спектакля Высоцкий поет веселые, но с грустинкой ку­плеты, в которых спрашивает, когда же у всех людей будет работа и крыша над головой. Рефреном проходит строка «В день Святого Никогда», и эта простая песенка, исполненная под аккомпанемент гитары, служит моралью, которую можно извлечь из поучительной притчи Брехта. Человек с заоблачных высот сброшен на дно жизни, и его трагическая участь трогательно оплакивается в песне».

В спектакле Высоцкий проигрывал собственную жизненную ситуацию...

23 мая состоялась премьера спектакля «Мать» по роману А.Горького.

Инсценировку спектакля делали Ю.Любимов и Б.Глаголин. Взя­тый за основу роман Горького был расширен и заострен за счет фрагментов из других произведений писателя. Авторы постарались максимально сблизить роман с современностью, подчеркнуть боле­вые точки сюжета. Позднее в одной из энциклопедий будет отмече­но: «Зрители увидели в этом спектакле выстраданный призыв к пе­ремене общественного строя в СССР».

Было время, когда Театру на Таганке и его художественному ру­ководителю предрекали неудачу при первом же обращении к боль­шой литературе. Это глубоко ошибочное мнение — будто Театр на Таганке недооценивал роль литературы в сценическом искусстве, видит в пьесе лишь «повод для театрального представления» — те­перь было опровергнуто: на его афишах появились Мольер, Есенин, Маяковский, Брехт, а теперь и Горький. После неудачи с «Живым» Любимов почувствовал вкус к русской прозе.