Юрий Борев - Луначарский

Вспоминается рассказ Короленко: «У нас на Севере, в Вятской губернии и в Полесье, существовал обычай избавляться от зажившихся стариков. Их не кормили или производили целый обряд: со стариками прощались, а потом усаживали в сани и вывозили в лесную глушь и там оставляли на произвол судьбы. Выражение Владимира Мономаха в его наставлении своим сыновьям „сидя уже в санях“ — остаток этого старинного обычая»… У него мелькнула жалость к себе: он «в санях» вывезен во французскую провинциальную глушь, далеко от дома. Он болен и никому не нужен… Человек умирает только тогда, когда ему легче умереть, чем жить. Смерть наступает, когда человек разрешает себе умереть, и никак не раньше. Аргументами в пользу такого разрешения бывают усталость, боль, слабость, безволие, горечь от прожитой жизни и ощущение бесцельности и неправильности прожитого. Или воля перебарывает боль, или боль и усталость перебарывают волю — в зависимости от этого человек продолжает жить или умирает. У меня еще есть воля, несмотря на боль и слабость.

Он с грустью посмотрел на хмурое небо за окном. «Смерть — это выход в любом положении, но положение, из которого выхода нет». Остроумно сказано. Помнится, это Илья Сельвинский.

Он вдруг затосковал, что умрет здесь, на чужбине, вдали от любимой России, от друзей, от близких, с которыми и без того он много лет провел в разлуке, находясь то в эмиграции, то в бесконечной неизбывной работе. Однако та разлука была разлукой борьбы, и многие из друзей были рядом с ним…

Он будет послом в Испании. Он говорил с иностранными коммунистами из Коминтерна, прежде чем поехать в Испанию, и из их суждений складывалась в его уме концепция демократической перспективы социальной жизни Испании. Там должен прочно победить фронт левых и центристских сил. Если их не расколют. Там назревает славная социальная перспектива, которая не может не встретить сопротивление сил реакции… Все это может обернуться в будущем гражданской войной… Впрочем, зачем быть пророком, предсказывающим бедствия, может быть, лучше надеяться на хорошее…

Фашисты в Германии рвутся к власти. Это может иметь ужасающие последствия. Европа страшится коммунистов, вместо того чтобы опасаться черносотенцев и чернорубашечников. Какие силы будут складываться в равнодействующую, которая определит движение истории в грядущее? Огромную роль будет играть Россия, поднятая Октябрем на гребень мировой истории и становящаяся мировой державой, участвующей в определении исторических судеб всех народов. И в этом всемирно-историческом значении России есть его, Луначарского, доля участия, крупица его труда… Россия находится в великом поиске — она ищет пути для развития всего человечества. Еще Достоевский говорил о всесветном, всечеловеческом предназначении России. Октябрь по-своему воплотил в жизнь это пророчество. И он, Луначарский, был первым наркомом просвещения новой России, несущей свет миру… Нет, все это слишком возвышенно и напыщенно… Так думать о себе, о своей жизни не в его характере. Его мысль куда-то заносит, поток сознания мчится почти неуправляемо. У него, наверное, температура… Хочется пить… Все гораздо проще: он участвовал в поиске путей для человечества и мира… Участвовал в великом, трудном, страшном, порой кровавом историческом эксперименте. А в эксперименте даже отрицательный результат имеет высокую научную и историческую ценность. К тому же эксперимент еще не окончен и окончательный результат не известен. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» В его поиске, в наших поисках были и ошибки. Человечество сумеет извлечь уроки и из наших достижений, и из наших ошибок. И если подводить предварительные итоги, его жизнь прошла удачно и он счастливый человек. Его профессией были революция, искусство и эстетика. Искусство доставляет человеку высшее наслаждение. Вся жизнь его была полна высших наслаждений — борьбы и искусства. Его жизнь равна его личности… Он самоосуществлял себя органично, не изменяя себе и тому, что он считал своим долгом. И поэтому его трудная, а сейчас и горькая жизнь была счастливой, и теперь он тоже счастлив…

В этот момент лучи закатного солнца прорвались сквозь тяжелое белое облако у горизонта и ударили в лицо Луначарскому. Глаза его были уже навеки закрыты, и он не увидел, но почувствовал яркий свет солнца. И упал навстречу солнцу.

На следующий день газеты Франции сообщили: «23 декабря 1933 года во Франции в городе Ментоне скончался русский посол в Испании, бывший нарком просвещения в правительстве Ленина — Анатолий Васильевич Луначарский».