Тис Кристоферсен - Ложь об Освенциме

«Смрад сожженного мяса протянулся на много километров над землей. Темные жирные клубы дыма двигались по широкому небу».

Я должен признаться, что также я тогда не замечал ничего такого. Также та делегация Международного Красного креста, которая посещала Освенцим в сентябре 1944 года, в ее опубликованном в 1947 году в Женеве сообщении об этом посещении ничего не упомянула об этом. Конечно, для временного посетителя Освенцима — как думает Рюккерль — возможные «газовые камеры» могли оставаться в тайне. Однако необходимое для утверждаемых массовых уничтожений непрерывное сожжение трупов не смогло бы ускользнуть даже от такого посетителя. Если мы только вспомним, что по легенде, начиная с мая 1944 года, в течение примерно трех месяцев должны были быть так уничтожены около 500.000 венгерских евреев, то в этом случае за один день нужно было бесследно устранять более 5000 человек. Так как число наличествующих в крематориях печей называется в количестве 46, и сожжение трупа в такой печи еще сегодня требует примерно 90 минут, в целом в день можно было бы кремировать 736 трупов, даже если бы все крематории работали на полную мощность круглые сутки. При этом еще не учтены непременно необходимые чистка, наведение порядка и ремонтные работы. Остальные примерно 4.500 жертв убийств газом должны были бы — как это также утверждается — сжигаться под открытым небом. При всем скепсисе по отношению к возможности такого предприятия вообще, можно, по меньшей мере, сказать, что это никогда не могло бы оставаться незамеченным. Из признания Рюккерля, что временный посетитель не смог бы узнать функцию уничтожения Освенцима, логически следует только тот вывод, что, по меньшей мере, утверждаемые массовые уничтожения в действительности в нем вовсе не происходили.

Мемуары Кристоферсена об Освенциме, конечно, не доказывает, что в Освенциме вообще не погиб ни один еврей. Доказывать это, пожалуй, также не было намерением автора, который только хотел рассказать, что он сам испытал во время своего откомандирования в Освенцим. С другой стороны, однако, наконец, представляется необходимым констатировать, что распространители легенды об Освенциме до сегодняшнего дня не предоставили нам доказательств своих утверждений и что, в частности, также Освенцимский процесс при его проведении в духе показательных процессов и его частично невозможных и противоречивых результатах тоже не предоставил такие доказательства. На этом фоне свидетельские показания Тиса Кристоферсена по-прежнему сохраняют их особое значение.

Я желаю также этому новому изданию «Лжи об Освенциме» самого широкого распространения, к пользе для нашего народа и к просвещению всего мира!

Доктор Вильгельм Штэглих

Нижеследующий рассказ не предназначен для оправдания концентрационных лагерей.

Требование объявить вне закона, упразднить или запретить (с помощью международных соглашений) концентрационные лагеря или лагеря для интернированных, никогда не было высказано.

Это также не будет возможно. Нельзя сделать второй шаг, не сделав первый. Сначала нужно упразднить войну — потом можно будет также отменить и лагеря для интернированных. В стране, которая ведет войну, нельзя отправить членов вражеской нации на родину, чтобы они смогли там бороться против страны, в которой они сейчас находятся в гостях.

Я был в Освенциме, а именно с января по декабрь 1944 года. После войны я услышал о массовых убийствах заключенных евреев, которые якобы осуществляли СС. Я был удивлен. Вопреки всем свидетельским показаниям, всем газетным сообщениям и радиопередачам и телевизионным передачам я также сегодня не верю в эти зверства. Я также говорил это всюду снова и снова. Но это было бесполезно. Никто не хотел мне верить. Доказательства, так говорили мне, слишком однозначны и не терпят возражений. Судебные процессы привели к ясным выводам, что в Освенциме были устройства для убийства газом, и даже сам Хёсс как комендант лагеря подтвердил это. Тот, кто хотел бы оспаривать это, возможно, даже сам оказывается подозрительным как соучастник в убийствах евреев. Я должен быть осторожен, так как у военных преступлений еще не истек срок давности. Против меня может тоже быть начат судебный процесс, и мне лучше было бы помолчать. «Кому польза от того, если ты захочешь попытаться исправить историю? Ты же совсем ничего не изменишь! — Только признание нашей вины снова вернуло нас в общность народов. — Подумай, ведь у тебя семья. — Никто не поверит в твои рассказы… Молчи, это самое умное, что ты можешь сделать».