Владимир Радзишевский - Между жизнью и смертью - Хроника последних дней Владимира Маяковского

А ссылка покойника на нелюбовь к сплетням — обычная для Маяковского самоирония. Она еще прозвучит как последний аккорд в заключительной фразе самого письма, до приписок: «Счастливо оставаться».

Как будто позабыв о том, что письмо предназначено «Всем», Маяковский начинает обращаться к поименованным лицам. Сначала:

«Мама [54] Маяковская Александра Алексеевна (по отцу — Павленко; 1867–1954) — мать Маяковского; автор мемуарной книги «Детство и юность Маяковского» (1953); упомянута в поэме «Облако в штанах» (1914–1915). , сестры [55] Маяковская Ольга Владимировна (1890–1949) — младшая из сестер Маяковского; работала на почтамте; была секретарем редакции журнала «ЛЕФ»; упомянута в поэме «Облако в штанах». и товарищи, простите — это не способ (другим не советую)…»

Здесь, конечно, видна попытка загладить неловкость того, что самоубийством кончает недавний страстный агитатор против самоубийств.

всего четыре года назад задорно вбивал он в головы почитателям Сергея Есенина [56] Есенин Сергей Александрович (1895–1925, покончил с собой) — поэт; его самоубийство решительно осудил Маяковский в стихотворении «Сергею Есенину» (1926). . И вот сам выбрал его путь.

«…но у меня выходов нет».

Этого можно было и не писать. Как говорится, у всех выходов нет. Или надо было тотчас перейти к подробностям. Но вместо них:

«Лиля — люби меня».

Это, конечно, Маяковский. Не «Лиля, я тебя люблю» или «Лиля, помни обо мне», а вот так: меня больше не будет, а ты люби меня.

Следующий адресат — власть, с которой Маяковский на «ты»:

«Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.

Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо».

Из этих слов следует, что к власти у Маяковского нет претензий, иначе он ничего бы не стал просить у нее для близких.

В состав своей семьи Маяковский неожиданно включает жену приятеля — Михаила Михайловича Яншина. Зная, что у нее нелады с мужем, иначе она не обманывала бы его, Маяковский хочет обеспечить ей денежную независимость. Ведь власть не поскупится на помощь семье Маяковского. Но плохо Маяковский знал свою власть. Вероника Витольдовна не получит ничего, кроме огласки ее интимных отношений с Маяковским.

Дальше — распоряжение об архиве:

«Начатые стихи отдайте Брикам — они разберутся».

И — ожидаемый от поэта стихотворный итог:

«Любовная лодка / разбилась о быт» — единственное объяснение причин самоубийства. Однако стихи не сочинены специально для предсмертного письма, а взяты из готовых набросков, сохранившихся в записной книжке, которой Маяковский пользовался с января по июнь 1929 года. Только там было: «С тобой мы в расчете…», а теперь стало: «Я с жизнью в расчете…» Таким образом, названная Маяковским причина существовала не один месяц. И, по-видимому, не один год. По крайней мере, начиная с поэмы «Про это» (1922–1923), если не с «Облака в штанах» (1914–1915).

Наконец: «Счастливо оставаться». Подпись: Владимир Маяковский. И дата: 12/IV 30 г.

Дата, поставленная за два дня до самоубийства, — прямое подтверждение подлинности письма. Стоило ли составлять от лица Маяковского столь изощренное письмо, чтобы грубо промахнуться в датировке. Сам Маяковский мог носить письмо в кармане два дня, но, чтобы искусники из недр ОГПУ так и не удосужились исправить одну цифру за два дня, поверить невозможно.

Затем Маяковский вспомнил, что недавно вступил во Всесоюзную (Российскую) ассоциацию пролетарских писателей, и решил в приписке отчитаться и перед новыми коллегами:

«Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.

Серьезно — ничего не поделаешь.

Привет.

Ермилову [57] Ермилов Владимир Владимирович (1904–1965) — литературовед, критик; с 1928 один из секретарей РАППа; критически отозвался о «Бане» Маяковского в «Правде» и «Вечерней Москве»; упомянут в предсмертном письме Маяковского. скажите, что, жаль, снял лозунг. Надо бы доругаться.

В.М.».

История с лозунгом, не затронь ее Маяковский в предсмертном письме, вообще бы не отложилась в памяти. О чем же речь? Оказывается, на спектакле «Баня» в Театре Всеволода Мейерхольда [58] Мейерхольд Всеволод Эмильевич (1874–1940, расстрелян) — режиссер, реформатор театра; поставил «Мистерию-буфф» (1918,1921), «Клопа» (1929) и «Баню» (1930) Маяковского; создатель и руководитель театра собственного имени; предполагал установить урну с прахом Маяковского в фойе своего театра. Маяковский развесил на сцене и в зрительном зале несколько стихотворных лозунгов. Один был направлен против критика Владимира Ермилова, обругавшего «Баню» сначала в «Правде», а затем в «Вечерней Москве»: