Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

Но будущие поколения обязаны знать историю своей страны, чтобы никогда не повторять трагических ошибок прошлого. Их не должны манить громкие революционные лозунги, увлекать бравурные призывы найти и уничтожить врага, у которого другой цвет кожи, иной формы нос или который поклоняется другим богам. Им не следует слушать сладкие сказки о социалистическом рае или царстве всеобщего благоденствия. Пусть мой внук всегда помнит о судьбе дяди Миши, которого он тоже так называет. В этом ему и его сверстникам безусловно поможет предлагаемая книга.

Михаил Ефимов

Передо мной — объемистая, тяжелая папка с надписью «Дело № 21 620». В правом верхнем углу зловещий штамп — «Хранить вечно».

Что же это за «Дело»? Почему его надо «хранить вечно»? По существу, это ценнейшее свидетельство и характерная примета страшного времени в жизни нашей страны, когда был запущен на полную мощность чудовищный, заботливо отлаженный механизм безжалостного, циничного уничтожения лучших людей страны — от прославленных военачальников, талантливых писателей и выдающихся ученых до простых крестьян, от видных государственных деятелей до рядовых рабочих. Невиданная в истории человечества мясорубка, жертвой которой стали миллионы ни в чем не повинных людей независимо от их общественного положения, социального происхождения, национальности, пола и возраста.

Передо мной — «Дело» Михаила Кольцова.

Мне не довелось видеть Кольцова, не пришлось с ним общаться — я родился через девять лет после его трагической гибели. Но так сложились обстоятельства, что его судьба коснулась моей собственной жизни. Мне не исполнилось еще и двух лет, когда мои родители разошлись, и я вырос в доме своих бабушки и дедушки — художника Бориса Ефимова, родного брата Михаила Кольцова. Таким образом, я оказался в определенном родстве и с самим Михаилом Кольцовым, которого в нашем доме звали «дядя Миша».

Будучи ребенком, я, естественно, не мог понимать бедствий и забот, которые обрушились на нашу семью после ареста и расстрела брата моего деда. Бориса Ефимова изгнали со всех занимаемых им должностей как брата «врага народа», отстранили от работы в печати, где он был достаточно известен как политический карикатурист. Но все это я понял и осознал, когда, после посмертной реабилитации Михаила Кольцова, стали выходить в свет его произведения, был дважды издан его неувядаемый «Испанский дневник», а также дважды опубликована книга «Михаил Кольцов, каким он был», в которой тридцать семь авторов — писатели, журналисты, военачальники, различные деятели культуры — делились своими воспоминаниями о нем, была по достоинству оценена его огромная творческая и общественная деятельность. И судьба дяди Миши стала для меня судьбой родного и близкого человека.

Я пишу эти строки, будучи уже взрослым человеком и поставив себе целью рассказать о трагической судьбе Михаила Кольцова. При этом мне удалось получить сфабрикованное и сфальсифицированное в недрах НКВД его «Дело», которое, как мы уже знаем, полагалось «Хранить вечно» в строжайшем секрете.

Рассказ о Михаиле Кольцове я хочу начать с воспоминаний своего деда.

«…В Москве продолжается волна репрессий, каждый день узнаешь, что кто-то из знакомых или друзей арестован и что он „враг народа“. Удивительная вещь: человек, которого ты прекрасно знал как достойного и честного, как только попадал в НКВД, признавался во всех смертных грехах. Ходили упорные слухи, что доказательства добываются „в органах“ при помощи зверских избиений и пыток. Верилось и не верилось. Ведь считалось, что там работают самые честные, лучшие люди. Но никто ни с кем не обсуждал эти проблемы. Все были скованы леденящим страхом. Этот страх владел тысячами и миллионами людей. Он поселился в наших душах и нарастал с каждым днем достопамятного Тридцать седьмого года. Какие найти слова, чтобы передать ощущение нависшего над тобой „дамоклова меча“, готовой вот-вот разразиться страшной катастрофы для тебя лично и для всех твоих близких. И при этом сохранять перед окружающими бодрый вид, хорошее настроение, неизменный юмор, полную работоспособность. За себя я как-то не боялся, но за брата, занимавшего видное общественное положение, душа была неспокойна. Ни на минуту я не переставал думать, что где-то в недоступных для простых смертных кабинетах решается его судьба, колеблются чаши роковых весов.

Рано утром 13 декабря 1938 года меня разбудила жена, сказав, что звонит шофер Кольцова Костя Деревенское. Сердце екнуло от недоброго предчувствия.