Андрей Кручинин - Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

«К большевикам! Сознательные и бессознательные изменники Родины!

Устыдитесь, что вы продали Россию, открыли фронт, затеяли гражданскую войну. Требую разоружения красногвардейцев, а лидерам оставить пределы Забайкалья. Если же эти требования не будут выполнены, то заставлю сделать силой оружия.

Граждане Читы! Вы терроризированы кучкой изменников Родины – большевиками. Настанет светлый [час] для Вас [с] моим приходом [в] Читу, где провокаторы будут преданы строгой каре без пощады. Верьте мне, граждане…

Станичники! Последуйте примеру ваших братьев-казаков других войск, встаньте на защиту мирного гражданского населения и правового порядка, разрушенного и уничтоженного в грязь [55] Так в документе. кучкой демагогов. Этим вы заложите фундамент спасения погибающей Родины от грязных рук большевиков и поможете стране дойти до Учредительного Собрания, кому должна принадлежать вся полнота власти».

Двинувшись вперед 11 января, семеновский отряд, однако, встретил неожиданное противодействие. Образовавшийся в Чите «Забайкальский народный совет», который представлял городские самоуправления, «Комитет общественной безопасности», съезд сельского населения области и… Совдепы (а в их составе – и большевиков!), обратился к решительному есаулу с требованием остановить наступление. На сторону «народного совета» стал и убоявшийся «кровопролития» Атаман Забайкальского войска полковник В.В.Зимин. Обманутый в своих надеждах Семенов, не желая выглядеть в глазах населения еще одним узурпатором, покушающимся на «народное представительство», в середине января отвел отряд практически на исходную позицию и лишь просил читинские власти не допускать установления большевицкой диктатуры (власти «народного совета», однако, срок был отмерен лишь до начала февраля, когда его разогнали и заменили Совдепом).

Не встретив поддержки в Забайкальи, Григорий Михайлович начинает искать источники существования своего отряда (получившего наименование «Особого Маньчжурского») в полосе отчуждения и у союзных держав. Однако генерал Хорват не торопился с помощью, и две пушки, составившие первоначально всю отрядную артиллерию, были попросту украдены у хорватовских подчиненных. «Международное соглашение» с «Главнокомандующим временной охраной в Полосе отчуждения КВЖД» генералом Чжан Хуань-Сянем было достигнуто с восточной изысканностью – наведением этих пушек на китайские казармы и недвусмысленным заявлением Семенова: «Мне и моим людям терять нечего», – что сразу привело к признанию их в качестве союзников. По отношению же к находившимся в Харбине представителям держав Антанты требовались более дипломатичные методы убеждения.

Обращаясь к союзникам по Великой войне, «Атаман Особого Маньчжурского Отряда» с достаточной проницательностью использовал аргументы, к продолжению этой войны и относящиеся. Только на территории Иркутского военного округа, куда входило и Забайкалье, в лагерях находилось до 135000 военнопленных австро-германо-турецкого блока, и перспектива вооружения их и возвращения, после германо-большевицкого сепаратного мира, на Западный фронт весьма пугала дипломатов и военных Антанты. И Семенов довольно успешно разыгрывал эту карту, подчеркивая угрозу выступления пленных и представляя свою борьбу как попытки восстановления «противогерманского фронта», – а взамен получил, правда, «временно», к началу марта не менее пяти полевых орудий и пятнадцати пулеметов.

С другой стороны, есаул понимал, что его имя немного значит в международных переговорах, а автономность по отношению к Хорвату, который, похоже, начинал бояться любого риска и ответственности, оборачивалась при этом невыгодною стороной. Для подкрепления своих позиций двадцатисемилетнему офицеру приходилось развивать перед союзниками чрезмерно далеко идущие планы. В переписке самих союзников эти планы представали (24 января) так: «… Капитан Семенов предполагает в качестве последующего шага поставить себя под начало хорошо известного лидера и двинуться в западном направлении на захват Иркутска и Красноярска, где возможно сильное сопротивление, на последующее соединение с казаками Дутова, чтобы в конечном итоге присоединиться к Каледину».

Разумеется, и оренбургский Атаман А.И.Дутов, и тем более донской – А.М.Каледин, находились слишком далеко, чтобы взаимодействие с ними стало реальностью. И возможно, именно подобные раздумья подтолкнули есаула к отправке поручика Жевченко в Шанхай (до этого тот ездил в Токио) с поручением не только вести переговоры о поставках оружия, но и разыскать адмирала Колчака, чье имя должно было быть хорошо знакомо Григорию Михайловичу по событиям минувшего года.