Диана Виньковецкая - Ваш о. Александр

Нет, я лучше расскажу Вам как мы путешествовали, как мы искали Америку и себя в ней. Перво–наперво мы поехали в Вашингтон на конференцию «Из России с искусством», куда Яша был приглашен как художник и теоретик худ. авангарда. Мы захватили с собой младшего Данилку (5 лет), а старшего Илью (12 лет) оставили в Блаксбурге у друзей. Сели в машину и помчались со скоростью 120 кмв час. Я первый раз появилась на большой дороге с рулем в руках, Яша не любит такого способа управления и предоставил мне это удовольствие. Я испытала перемешанное чувство страха и наслаждения. Страха неуверенности — повернешь руль от себя чуть–чуть, а как далеко окажешься (в раю или в аду?) — и наслаждения от этого «чуть–чуть». Машина неслась по пятирядовому «белтвэю» круговой дороги в этом безумном коловращении, впереди машины, сзади машины, над тобой, под тобой, я не чувствовала ни рук, ни ног, ни головы. Только успевай читать надписи, где тебе свернуть и куда тебе ехать, а то так и будешь по кругу ездить, все по кругу, если не вылетишь по касательной в кювет (или на небеса). Это был кусочек из моих представлений об Америке. Мы прибыли в отель с разными приключениями, попробуй найдись в круговерчениях улиц и площадей незнакомого города, хоть мы и привыкли ориентироваться, но ведь по безлюдной степи. Только въехали в центр Вашингтона, как я услышала за собой вой полицейской машины, я тут же остановилась, всегда готовая для наказаний. Полицейская — красивая черная девка — сказала мне, что я неправильно повернула на красный свет, в штате Вирджиния можно поворачивать, но я уже в Вашингтоне, где нельзя. Я задрожала, смотрю на нее со страхом, а она меня ласково спрашивает: «Вы заблудились? Куда Вам нужно?» «В отель «Плаза», — отвечаю я. И вместо того, чтобы меня оштрафовать, как сделал бы сотрудник ГАИ, полицейская говорит: «Следуйте за мной, я вам покажу дорогу». И довезла нас. Яша и я так удивились столь нежному обращению со стороны власти, да еще негритянки: почему она нам не отомстила за рабство? Я пошутила, что она, посмотрев на мое бессмысленное лицо, поняла, что мы только за полицейскими умеем следовать.

Конференции, конгрессы, совещания проходят в Америке в отелях, где человек делает все: спит и кушает, докладывает и слушает, покупает и продает. Отель «Плаза», где проходила эта конференция и где мы должны были жить, поразил меня своим великолепием, своей царственной роскошью. Яша сказал, что «великолепие — единственное, что оказывает воздействие на дикого человека и повергает его в онемение». Это правда, я онемела и сжалась от жалости к себе. В роскошном окружении я чувствовала себя, как наш обшарпанный чемоданчик с нью–йоркской помойки, который я накануне зашивала нитками на живуху и закрашивала плешинки от протертостей фломастером, как Акакий Акакиевич, пришедший к генералу. Однако взглянув на наш чемоданчик, который привезли на тележке вместе с приличными чемоданами, я опять поразилась — он выглядел вполне пристойно в этом окружении, и это навело на мысль о преобразовании вещи в окружении. Может, и я похорошела?! И я расправилась.

На конференции в разных залах происходило разное, в одном месте обсуждали русскую литературу, обогатившую человечество, в другом — русское авангардное искусство, толкнувшее мир в объятия тьмы, в третьем рассуждали про русский язык, не завелось ли в нем чего‑нибудь новенького? Но главное, всех интересовало, что же дальше будет делаться в России? По этому поводу в большом зале выступал А. Амальрик [2] Андрей Амальрик — историк, писатель, правозащитник. Автор книги «Доживет ли СССР до 1984 года?» Был женат на художнице, красавице–татарке Гюзели. Амальрики приезжали в Блаксбург вместе с Литвиновыми в декабре 1977 года. . В зале, где он говорил, была жуткая толпа, все ожидали чего‑то предсказательного, ведь он наобещал, что Союз не доживет до 84 года. Все ждали, что же он скажет? Но его речь была не о том и меня разочаровала. Он говорил по–английски, который был ужасным, еще хуже моего, — видно, он решил, что раз храбрый был, то и английский знает. И содержание его выступления соответствовало его «пык–мыку»— не было ни интересным, ни значительным, хотя год назад, когда они вместе с женой и Литвиновыми приезжали к нам на Новый год, он мне показался умным (конечно, с Яшей не сравниться!) Правда, тогда он был еще свеженький, не такой важный и рассказывал разные лагерные «байки». Откуда у людей такая мания величия берется? Одну книжку прочитал и уже зазнался, а уж если написал чего‑нибудь, то просто не дышит. После выступления Амальрика я уже не хотела слушать никаких речей и ушла «в кулуары», где встречалась со знакомыми и незнакомыми, сливаясь в экстазе болтовни.