Ариела Сеф: Рожденная в гетто

В последние месяцы в ее жизни было много радости, хотя чувствовала себя она неважно. Зима началась очень рано всюду, и всюду – очень холодная. Этот холод для ее легких и сердца и оказался смертелен. Из-за холода она уехала из Москвы в Лондон, а из Лондона – в Париж. Но и в Париже было на редкость очень холодно.

И тем не менее ее последние месяцы были наполнены радостью, а мысли заняты подготовкой к радостным выходам в свет и предстоящим праздникам. В Лондоне мы виделись на ноябрьских выставках русского искусства, и на вернисажах ее маленькое черное платье только подчеркивало совершенство ее любимого украшения Картье. В Париже стали готовиться к новогодним праздникам. На праздники приехал из Москвы Роман. Мы часами обсуждали праздничный стол по телефону, какое вино, какое шампанское, какой десерт, у какого третера заказать пирожки. «Ты обязательно хочешь индюшку? – спрашивала она меня. – Давай лучше я сделаю телячьи котлеты с медом…»

Этот разговор был вечером в воскресенье. А в среду утром я стояла перед ее гробом в больнице Помпиду и все смотрела и смотрела сквозь слезы на ее прекрасное, величественное, волевое, гордое, властное лицо.

Я сделала подробную запись об этих последних днях, но цитировать ее здесь не буду. Думать о том, что ее больше нет, – невозможно.

В ней всегда чувствовалось то сдержанное отношение ко всему, что ее окружает, к людям, с кем ее сводила жизнь. Она, казалось, все время всматривается в явления, произведения, деяния. Может быть, обо всем она всякий раз хотела задуматься заново… Это присуще человеку незаурядному, глубокому.

Она как бы напоминала нам, что никогда не бывает так хорошо, как хочется, и так плохо, как кажется…

Все знали: Ариела давно и безнадежно недужит. Но никто не слышал от нее стенаний, она не опускалась до дежурных уныний, и лишь сама одолевала злобную силу своих болезней. Все замечали у Ариелы – и посиневшие ладони, и трудное дыхание, и нетвердый, порой, шаг… А она не давала повода пожалеть себя: в театр с кислородной подушкой (нет проблем!), на выставку и на дружеские застолья с горстью лекарств (а что тут такого?).

Это не просто характер нашей замечательной Ариелы.

Это еще и укор всем, кто в жизни ничем не обделен, а поскуливает по пустякам.

Это еще и пример нам, как достойно прожить свой век и быть сильнее и гетто, и других жестокостей, с чем сталкивалась Ариела.

Потому и светлая о ней память…

Кама Гинкас – театральный режиссер, заслуженный деятель искусств РФ

Соломон Абрамович – профессор Лондонского университета (Великобритания)

Алла Демидова – актриса, народная артистка РСФСР

Александр Митта – кинорежиссер, народный артист РФ

Лиля Митта – дизайнер

Юлий Гусман – кинорежиссер, заслуженный деятель искусств РФ

Маквала Касрашвили – певица, народная артистка СССР, солистка Большого театра, директор оперной труппы Большого театра

Неля Бельская – писательница (Франция)

Сергей Николаевич – главный редактор журнала «Citizen K» – Россия

Ольга Яковлева – актриса, народная артистка РФ

Андрей Яхонтов – писатель

Карен Шахназаров – кинорежиссер, директор «Мосфильма»

Ксения Муратова – профессор Сорбонны (Франция)

Виталий Игнатенко – директор ИТАР – ТАСС

Светлана – жена В. Игнатенко

Отец Ариелы (сидит справа) вместе с братьями Леоном и Аароном. 1935 г.

Мать Ариелы до войны

Ариеле 2 года. Возле дома в гетто. Дед Ариелы говорил: «Не ребенок, а картина». 1943 г.

Свидетельство № 122 о рождении Ариелы на улице Рагуччио, 12. Выдано полицией гетто

Отец Ариелы (в центре) во время службы в Литовской армии. 1938 г.

Запрет на вселение в квартиры без разрешения немецких властей

Дедушка с бабушкой и внуки. Каунас. 1935 г. Родители отца погибли в гетто в марте 1944 г.

Еврей Абрамович ввиду его обязанностей не может быть отправлен с транспортом. 11 декабря 1941 г.

Рабочее удостоверение отца Ариелы Якова Абрамовича. Доктор Абрамович работал в бригаде по оказанию первой помощи. 1944 г.

Удостоверения личности родителей Ариелы. 1942–1943 гг.

Бабушка Ариелы Сира за несколько дней до смерти. 1944 г.

Брат Якова Бэно расстрелян в августе 1941 г. в Каунасе

Другой брат, Макс, вывезен из каунасского гетто в декабре 1943 г. В 1944 г. погиб в Аушвице

Сестра Якова Ревека погибла в Штутгофе 21 января 1945 г.