Вадим Бакатин - Избавление от КГБ

Забегая вперед, скажу, что одна из моих главных ошибок заключалась в том, что я пришел в КГБ без своей команды, без большой группы преданных делу единомышленников. Я переоценил свои силы. Без своей команды перевернуть эту махину, называемую КГБ, оказалось почти невозможно.

Несколько кадровых перестановок было связано с результатами расследования действий должностных лиц КГБ в период антиконституционного переворота. Приказом от 1 сентября я отстранил от руководства работой ведомственной комиссии Титова и назначил ее председателем Олейникова, а заместителем — начальника Инспекторского управления Игоря Межакова, исключительно активного, с обостренным чувством справедливости человека. Всем подраздёлениям было предписано оказать всеобъемлющее содействие в проведении расследования, предоставлении необходимых материалов.

Комиссия Олейникова работала в тесном контакте с Государственной комиссией по расследованию деятельности органов КГБ, куда помимо Сергея Степашина входили многие известные народные депутаты СССР и РСФСР — Сергей Станкевич, Юрий Рыжов, Константин Лубенченко. Государственная комиссия имела поручение Президента СССР в срок до 26 октября 1991 года представить заключение о роли органов госбезопасности в перевороте. Мое положение было сложнее. Необходимо было прекращать и без того затянувшуюся кадровую неопределенность.

Ведомственная комиссия закончила свою работу 25 сентября, и я подписал приказ по результатам служебного расследования, согласно которому от занимаемых должностей были освобождены: заместитель начальника 3-го Главка Николай Рыжак, начальник военно-политического управления ГУПВ Николай Бритвин, его первый заместитель Борис Голышев, начальник Управления «3» Валерий Воротников и его заместители Добровольский и Перфильев, заместители начальника Московского УКГБ Корсак и Карабанов, первый заместитель начальника 12-го Отдела Геннадий Гуськов.

Должен сознаться, что, принимая решения по результатам расследования, я проявил известный либерализм. Комиссия предлагала уволить большее количество людей, чем я реально уволил. Тринадцать человек, в их числе Калиниченко, Егоров, начальник Юридического отдела Алексеев, ограничились указаниями на «проявленную политическую незрелость и недальновидность в действиях по выполнению распоряжений вышестоящих начальников, способствовавших деятельности путчистов». Руководствовался я при этом вовсе не стремлением «выгородить заговорщиков», а желанием избежать формального подхода, индивидуально внимательно разобраться с каждым человеком, кто, как мне казалось, в большей степени был жертвой, обстоятельств, а не собственных реакционных убеждений.

В приказе от 25 сентября содержалось указание моим заместителям, начальникам главных управлений, самостоятельных управлений и отделов КГБ проработать заключение комиссии с руководящим и оперативным составом, принять меры, исключающие впредь подобное. Председателям КГБ республик, начальникам УКГБ по краям и областям, где было начато служебное расследование действий должностных лиц органов госбезопасности в дни путча, предписывалось в кратчайшие сроки завершить расследование, подвести его итоги, не допуская при этом расправы и сведения счетов, имея в виду, что основную ответственность должны нести не исполнители, а руководящий состав.

По мотивам расследования на местах были отстранены от должности руководители УКГБ по Амурской, Брянской, Вологодской, Иркутской, Минской, Новосибирской, Псковской, Самарской, Саратовской областям, Приморскому краю, занимавшие в период переворота, мягко говоря, двойственную позицию.

Заключение комиссии Олейникова было передано в Государственную комиссию и Генеральному прокурору РСФСР Валентину Степанкову.

Кадровые перетряски в высшем эшелоне на этом в основном закончились. Работу следовало продолжать, но на первый план вышли вопросы уже иного уровня — организация и проведение всего комплекса реформ системы органов безопасности страны.

Не могу сказать, что уже с первого дня, как я обосновался в кабинете на Лубянке, у меня существовала стройная, законченная концепция реформы Комитета госбезопасности. Хотя понимание общей направленности перемен, конечно, было. Детали отшлифовывались постепенно. В многочасовых встречах с названными и неназванными сотрудниками Комитета всех уровней. В ходе совещаний с руководителями КГБ республик. В беседах с представителями комиссии Степашина. В разговорах с видными государственными и общественными деятелями, представителями спецслужб зарубежных стран.