Леонид Бирюшов - По волнам моей памяти (Книга об отце)

Сыновья, Гришка и Федька, помогали отцу в мастерской, по хозяйству, ловили рыбу и играли свадьбы. Да, да свадьбы. Но за них музыканты денег не брали. Ценились натуральные продукты. Принимали в благодарность окорок кабанчика, разные колбасы, копчения, кувшин сливок, бидончик мёду и прочие продукты. В общем, что готовили к свадьбе, тем и расплачивались. Думаете, если война – значит, всё замерло? Нет, жизнь продолжалась даже в таких условиях. Молодые так же влюблялись, встречались, сватались и играли свадьбы. Может не в таких количествах и не так широко как до войны, но всё же. Так же появлялось новое поколение детей. Тем более дед Алёша, когда переезжал из Макеевки в Керменчик, взял с собой и Гришину жену Зинаиду, которая должна родить, по подсчётам, в декабре. Тогда в семье деда Бирюшова добавится ещё один едок. Таким образом, братья влились в обыденную, трудовую жизнь семьи в оккупации, разве что иногда докучали полицаи и немцы. Приходилось играть вечера танцев для немецких офицеров в два баяна. Танго, вальсы, фокстроты, любимые немцами «Роза Мунде», «Бессаме мучо», «Риорита». На эти вечера в сельском клубе немцы приглашали местных девушек, молодых женщин, попробуй отказаться. Ничего не поделаешь, приходилось унижаться, выживать. Приходило и несколько немок в военной форме, служивших при штабе и в комендатуре. Они вели себя особняком с превосходством.

И вот, наконец, в декабре пятого числа, у Зинаиды родился сын, которого назвали Вадимом. Так Григорий стал отцом, а в семье произошло пополнение. Когда они женились, разве думали, что война внесёт свои коррективы в их молодую семью. Что Гриша, проучившись в Ростовском музыкальном училище всего один курс, уйдёт на фронт. Потом унизительный плен, побег с риском для жизни, не менее драматичный путь домой. Да, их планам и мечтам не суждено было сбыться. Фёдор и Григорий всё рвались на фронт. А где он этот фронт? Как перейти эту линию? Где она? В селе ничего об этом не было известно. Все радиоточки и приёмники немцы конфисковали, связи с внешним миром не было. Так и жили одними догадками, унижались, прогибались, лишь бы выжить. Но верили, что Красная армия их освободит.

В дом Николая Сарбаша, моего деда по матери, комендатура определила на постой двух немецких офицеров. А Мария была девушкой нетерпимой, норовистой и при любом удобном случае демонстративно это показывала:

- Уходите в свою Германию, вас сюда никто не звал! - А один из них отвечал ей:

- Мария, ты так больше не говори! Это есть - не хорошо! Если это услышит Ганс (другой офицер), он тебя расстреляет! Выведет за сарай и застрелит без лишних церемоний. Мне – говори, ему – нельзя! Потому что он истинный фашист, а я - антифашист! А почему воюю? Мобилизовали, вот и воюю! Но я никого не убивал!

У Марии и этого немца образовались не дружба, а так называемые – доверительные отношения. Когда Мария щёлкала семечки, этот немец тоже захотел попробовать. И когда он скрупулёзно, пальцами, очистил семечко, достал ядрышко и тщательно разжевал его, он сказал:

- О! Это очень вкусно! Это есть Русский шоколад!

А затем доставал из кармана кителя плитку шоколада и угощал Марию. А она бросала его на пол и говорила:

-Заберите свой фашистский шоколад! Вы что, хотите меня отравить? Пусть им ваш Гитлер подавится!

- Не говори так, это очень опасно! Ты думаешь, я люблю его? Надо потерпеть, антифашисты верят, что Гитлер войну не выиграет!

И немец терпеливо ей объяснял, что бы она больше так не делала, и хорошо, что ей именно он попался, а не Ганс. И она поднимала эту плитку, и с пренебрежением засовывала под кофту, и потом в гордом одиночестве поедала это лакомство.

А Ганс всё просил курку, млеко, яйки. И семье Сарбаш приходилось готовить пищу и кормить немцев.

У Марии были ещё сестры и братья. Анна – старшая, проживала в Москве и во время войны копала на подступах к столице противотанковые рвы. Тина работала в сельпо секретарём - машинисткой и была местной подпольщицей. Братья - Владимир и Иван - воевали в Красной армии. И она, Мария - самая младшая. Училась в одном классе с Розой Бирюшовой, сестрой Григория (в будущем её мужем и моим отцом).

Когда немцы начали забирать молодёжь для работы в Германию, Мария ни за что не хотела ехать, поэтому намазала ноги выше колен каустиком, и в этих местах образовались язвы. Но она стойко переносила боль. При медосмотре её забраковали: - Германии нужны чистые и здоровые девушки! А шрамы от каустика она проносила всю жизнь.