Павел Дарманский - Побег из тьмы

Однако я чувствовал, что знаю о религии слишком мало, и мне хотелось подробнее познакомиться с христианским вероучением. Слова «библия», «евангелие» имели для меня какой-то таинственный смысл, вызывали неописуемый душевный трепет, и я мечтал хоть одним глазом увидеть эти «божественные книги» (у нас дома их не было). А пока я с усердием записывал в тетрадку большие и малые молитвы, которые знал наизусть, по просьбе шедших в церковь верующих старух писал длинные списки «за упокой» и «о здравии». Особенно усердно я старался переписывать и рассылать переходившие из рук в руки так называемые святые письма. Написанные малограмотным языком, они обычно «сообщали» о видении кем-то и где-то ангела, который призывал верить в бога, молиться ему, грозил безбожникам и т. п. и заканчивались неизменной просьбой написать девять таких писем и разослать. Переписчику обещалась радость от бога, а тому, кто прочитал и не переписал — большое горе.

Я писал не девять, а десять экземпляров, аккуратно вырисовывая каждую букву.

Я всегда испытывал сильную страсть к учебе. Но во время оккупации школа была закрыта, книги доставать было трудно. В 1943 году я достал евангелие и с жадностью принялся за чтение. Я слепо верил всему, что там написано, и был убежден в святости не только его содержания в целом, но даже буквы и знака препинания в нем. Знакомство с евангелием обогатило мои религиозные представления о Христе, его чудесах, его учениках — апостолах.

После освобождения нашей местности Советской Армией я начал работать в колхозе, незаметно втянулся в общественную жизнь. А когда возобновил учебу в школе, то принимал самое деятельное участие в кружке художественной самодеятельности. С учительницами — сестрами Евдокией Васильевной и Полиной Васильевной Лышенко мы организовали коллектив, с успехом поставивший ряд пьес в Петровке и соседнем селе Бокове.

В то время я вел самый обыкновенный, так сказать «мирской», образ жизни: ходил со своими сверстниками на вечерницы, научился танцевать, играть на струнных музыкальных инструментах, а позже — на гармони, петь украинские и русские народные песни, был не прочь залезть с ребятами в чужой сад или виноградник, подшутить над девушками.

Однако все это не мешало мне каждый день утром и вечером перед сном молиться и просить бога простить содеянные грехи и впредь предохранить меня от них.

В тяжелом, неурожайном 1946 году я вынужден был оставить школу, которая находилась в районном центре за 20 километров от нашего села. Летом решил поступить в Одесское мореходное училище, но, из-за отсутствия мест в общежитии не был принят. Вынужден был вернуться домой. Неудача не только не подорвала, а, наоборот, усилила мою веру в бога и необходимость его помощи. «Неугодно, значит, богу, чтобы ты был моряком, — в глубине души говорил мне какой-то голос». Я сделался замкнутым, всячески стал избегать общества, предавался молитвам, чтению библии и покаянию о своем легкомысленном прошлом. (Позже я объяснял неудачу поступления в мореходное училище тем, что-де сам бог избрал меня быть служителем его).

В этот период произошло мое знакомство с сектантами-евангелистами. Постоянное чтение евангелия и, как говорят они, стремление жить «по-евангельски» увлекло меня по-настоящему. Спустя два-три месяца я сам стал истым сектантом и старался точно и последовательно исполнять предписания евангелия. Я окончательно перестал посещать кино и вечерницы, перестал петь, танцевать, играть. Все юношеские затеи и увеселения показались мне греховными. Об этом твердили евангелисты, этому, казалось, я находил доказательства и в «священном писании». Я перестал встречаться с девушкой, отказался даже от самых невинных развлечений, за что, естественно, подвергался насмешкам и упрекам со стороны своих односельчан. Постоянное чтение «священного писания» и душеспасительные беседы с сектантами стали единственными моими занятиями.

С евангелием в кармане весной 1947 года мне довелось побывать в г. Краснодоне и познакомиться со многими сектантами-пятидесятниками. Я усердно посещал их собрания, принимал участие в молитвах и пении. Там же я впервые услышал так называемое чудоговорение на иных языках.

Вернувшись домой, я возглавил образовавшуюся в нашем селе небольшую евангельскую общину. Это стало известно местному православному священнику Григорию Жебановскому. Он послал ко мне только что окончившего духовную семинарию Евграфа Дулумана (которого я знал и раньше) с целью наставить меня на путь истины. В спорах с семинаристом обнаружился мой религиозный фанатизм и незнание сути христианства. Я был очень удивлен, когда узнал, что все так называемые евангельские течения христианства вовсе не ведут свое начало от якобы живших в I веке нашей эры апостолов, а вытекают из лютеранства, которое возникло только в XVI столетии. Значит, целых шестнадцать веков евангелистов и в наличии не было! С изумлением услышал я, что Ветхий завет (дохристианская часть библии) писался в течение тысячелетия различными авторами и Новый завет (христианская часть библии) был написан не сразу и не Христом (как я тогда думал), а разными людьми, что собрание так называемых канонических книг библии после длительных церковных споров осуществилось только в IV столетии нашей эры я, кроме канонических книг, в древности существовало множество апокрифических (якобы подложных) евангелий, деяний и посланий.