Владимир Мельник - Гончаров

Образ няни в «Сне Обломова» абсолютно верен реальности, если не считать, что во времена детства Гончарова его няня совсем не была старухой (здесь уже Гончаров просто придерживается стереотипного изображения няни). Няней Гончарова почти никто из биографов писателя не интересовался, и напрасно. О реальности этого образа, о том, что няня Аннушка заняла в жизни уже взрослого писателя навсегда свое значительное и важное место, свидетельствует уже не художественное, а документально-очерковое произведение: «Фрегат «Паллада»». В очерке «Русские в Японии в 1854 году» Гончаров, как и в «Сне Обломова», вдруг вспомнил свою нянюшку: «Мне не верилось, что все это делается наяву. В иную минуту мне казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне чудную сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу все это во сне».

В «Обломове» Гончаров перечислил, очевидно, лишь малую часть исполнительского репертуара Аннушки. Несомненно, в запасе у нее было бесчисленное множество не только сказок, но и песен, поговорок, былин. Следует помнить, что Симбирская губерния в XIX века была одна из самых «фольклорных». Известно, что «Собрание народных песен П. В. Киреевского [41] Киреевский Петр Васильевич (11.02.1808–25.10.1856), собиратель и издатель русского фольклора, славянофил. В 1840–1850-е гг. Киреевский усиленно занимался собиранием и изучением памятников русского фольклора. Полностью эти материалы изданы уже после его смерти. Киреевский собрал тысячи текстов лирических и исторических песен, народных былин. В этой работе Киреевскому помогали A.C. Пушкин, Н. В. Гоголь, В. И. Даль, Аксаковы и другие единомышленники-славянофилы. П. В. Киреевский завещал похоронить себя в Оптиной пустыни. » в значительной его части составляет именно материал, собранный в Симбирской губернии поэтом Н. М. Языковым [42] Языков Николай Михайлович (1803–1846) — поэт пушкинской плеяды. и его родственниками. Сам Симбирск, население которого в середине XIX века составляло всего двадцать четыре тысячи человек, был городом хотя и губернским, но — в указанном отношении — не потерявшим еще связей с деревенской округой. Достаточно сказать, что большую часть песен семья Языковых собрала в своем собственном доме, от дворовых и крепостных. Такова была фольклорная атмосфера в обычном дворянском доме Симбирска. Такова же она была, очевидно, и в стоящем недалеко от дома Языковых купеческом доме Гончаровых, где главную роль для будущего писателя играла, конечно же, его няня.

Любопытно, что в «Собрании народных песен П. В. Киреевского» наличествуют былинные сюжеты, входившие в репертуар нянюшки Ильи Обломова. Былины, очевидно, были весьма широко распространены в поволжской устной традиции, что и отметил в своем романе невольно Гончаров. Любопытно и другое: собрание П. В. Киреевского десятью выпусками публиковалось с 1860 по 1874 год, то есть гораздо позже выхода в свет «Сна Обломова». Тогда откуда же Гончарову были известны еще в 1840-х годах сюжеты былин об Илье Муромце и других богатырях? Почти наверное можно сказать, что источник указан в «Сне Обломова» самим писателем: это его нянюшка Анна Михайловна. Кстати, в собрание П. В. Киреевского вошли поволжские былины о тех богатырях, которых узнал по няниным рассказам Илюша Обломов: это былины об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче… Очень близок эпику Гончарову оказался жанр былины. Особенно дорога писателю, судя по роману «Обломов», былина об Илье Муромце. Недаром и своего героя он назвал Ильей. Только в изображении автора «Обломова» Илья Ильич — богатырь, просидевший на печи всю жизнь, да так и не успевший совершить никаких подвигов.

Начавшиеся в середине XIX века и, думается, неплохо известные Гончарову публикации фольклорного материала вряд ли, однако, дали ему более, чем впечатления самого раннего детства. Главное знакомство с фольклором было именно там, в Симбирске, в общении с няней Анной Михайловной. Гончаров сам описал процесс вырабатывания в человеке родного языка, в частности, и «фольклорных» его пластов, указывая на огромную роль детских впечатлений: «Ему учатся не по тетрадкам и книгам, в гостиной у папа и мама — а первый учитель — кормилица со своим агу, агу… и другими междометиями, потом нянька с своими прибаутками и сказками… а затем уже обработанный, книжный, чистый или литературный язык — в образцовых писателях. Стало быть, язык, а с ним русскую жизнь, всасывают с молоком матери — учатся и играют в детстве по-русски, зреют, мужают и приносят пользу по-русски».