Владимир Мельник - Гончаров

Литературная судьба Ивана Александровича Гончарова (1812–1891) с самого начала складывалась счастливо. Со дня выхода его первого романа «Обыкновенная история» (1847) русской читающей публике стало ясно, что в литературу пришёл писатель-классик. Высота идеала, простота и глубина замысла, прозрачность композиции, необычайно лёгкий и чистый язык, мягкий и ни с кем не сравнимый в русской литературе юмор, безошибочный художественный вкус, неторопливо и тщательно обдуманные, отлежавшиеся в душе и памяти, как бы в бронзе отлитые картины жизни, завершённость художественной формы — всё говорило о том, что в ряду первых имён русской литературы появилась новая звезда. С тех пор солидная литературная репутация Гончарова никогда не подвергалась ни малейшему сомнению. Более того, после выхода «Обломова» и «Обрыва» стало понятно, что Гончаров своими романами положил основание школы русской романистики, став родоначальником русского классического социально-психологического романа. Сразу после смерти романиста одна из петербургских газет писала: «По широте замысла и исполнения, по художественной ясности и пластичности изображений, Гончаров едва ли имеет себе равного в нашей литературе, — да, может быть, не столько в нашей, но и вообще в новейшей литературе европейской». Широта замысла и исполнения… И это после «Войны и мира», «Братьев Карамазовых»! Не преувеличение ли? Удивительно, но факт: чем далее отодвигается от нас литературное явление под названием «Гончаров», тем более и более растёт вес этого имени в мире. Вдумчивый и тонкий критик И. Анненский констатировал на переломе веков: «Имя Гончарова цитируется на каждом шагу, как одно из четырех-пяти классических имен, вместе с массой отрывков оно перешло в хрестоматии и учебники; указания на литературный такт и вкус Гончарова, на целомудрие его музы, на его стиль и язык сделались общими местами. Гончаров дал нам бессмертный образ Обломова». Да, Обломов — поистине наш национальный, почти фольклорный герой. В этом художественном создании Гончарова отразилось всё лучшее, что есть в русском человеке, но и всё, что в нём есть слабого. Тому, кто хочет узнать поближе русского человека, следует вглядеться не в Онегина, не в Пьера Безухова, не в Раскольникова, а именно в Илью Обломова. Наш оригинальный мыслитель В. Розанов верно подметил: «Нельзя о русском человеке упомянуть, не припомнив Обломова… Та «русская суть», которая называется русскою душою, русскою стихиею… получила под пером Гончарова одно из величайших осознаний себя, размышлений о себе… «Вот наш ум», «вот наш характер», вот резюме русской истории».

Несмотря на то что в последний период своей жизни романист уничтожил значительную часть своего архива, [1] Литературное наследство. Т. 102. М., 2000. С. 305. творческое наследие Гончарова впечатляет жанровым многообразием и новаторством: три бессмертных романа («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), неподражаемое, несомненно лучшее в мировой литературе описание кругосветного плавания («Фрегат «Паллада»»), живые и увлекательные воспоминания («На родине», «В университете»), вошедшие в хрестоматии критические и публицистические статьи («Мильон терзаний», ««Христос в пустыне». Картина Крамского», «Нарушение воли» и др.), драматическая и очень содержательная человеческая, писательская и общественная исповедь («Необыкновенная история»), своеобразный опыт платоновского «диалога» («Литературный вечер»), многочисленные и каждый раз вырастающие на иной жанровой основе очерки («Иван Савич Поджабрин», «Слуги», «Уха» и др.), наконец, письма, в которых видна не только «бездна содержания», но и законченные литературные миниатюры. Далеко не всё ещё изъято из архивов, найдено, опубликовано. Гончаров ещё не весь дошёл до нас, он явно «перележал» в архивах, и лишь теперь, когда готовится 20-томное академическое собрание его сочинений и писем, он начинает открываться нам во весь рост своей громадной, поистине эпической личности.

Для своих современников Гончаров как личность был тайной за семью печатями. Он производил впечатление столь равнодушного ко всему человека, что было непонятно, откуда берутся его свежие, волнующие, полные не только мудрости, но и глубокой, тревожащей, порою ностальгической любви картины и образы. Современники писателя отмечали: «Иван Александрович признан сухим, чёрствым эгоистом, уравновешенным педантом, мелочным рабом своих капризов и т. п. Таков Гончаров в представлении большинства современного нам общества». [2] Лемке М. К. Предисловие // М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. IV. СПб., 1912. C. IX.