Джордж Бьюкенен - Мемуары дипломата

Глава XXXIV.

1918-1922

Наше путешествие на родину через Финляндию. - Телеграмма военного кабинета. - Моя неофициальная работа по русскому вопросу. - Англо-русский клуб. - Мои взгляды на положение в России и на политику интервенции

Отъезд из посольства в ранний час того зимнего утра не мог доставить нам удовольствия. Электрического освещения не было, и свечи, расставленные там и сям по лестнице и в коридорах, только подчеркивали темноту. А затем, когда медленно двигавшийся автомобиль подвез нас по глубокому снегу к Финляндскому вокзалу, то угрюмый вид и мрачные взгляды красногвардейцев, стоявших там на карауле, заставили меня сомневаться, удастся ли нам спокойно закончить свое путешествие. Троцкий не ставил никаких затруднений моему отъезду и предоставил мне обычные удобства. Однако он отказался распространить эту льготу, как акт любезности, на генерала Нокса, адмирала Стенли и пятерых других офицеров, которые ехали с нами, в случае, если я не гарантирую ему подобных же облегчений для военных атташе или офицеров, которых он, быть может, пожелает командировать в Англию. Я сказал ему, что не могу этого сделать. Я указал, что наши офицеры возвращаются домой после того, как прослужили несколько лет в России, а так как у него нет в Англии русских офицеров, которые желали бы возвратиться в Россию, то никакого вопроса о взаимности здесь быть не может. Комиссариат иностранных дел также отказался сделать какие-нибудь шаги, чтобы обеспечить какие-нибудь удобства для нас в поезде; но так как мы покорили сердце начальника станции, подарив ему две бутылки старой водки, то нам удалось получить целый спальный вагон, предоставленный в распоряжение нашей компании. Несмотря на ранний час и на трескучий мороз большинство моих коллег, а также члены посольства и некоторые друзья из английской колонии пришли проводить нас и пожелать нам счастливого пути.

17 января мы прибыли в Англию. Только после пяти недель отдыха я оказался в состоянии снова взяться за активную работу. Хотя теперь у меня не было официальных обязанностей, но мое время в течение ближайших полутора лет сполна поглощалось сотрудничеством с женой в деле оказания помощи британским и русским беженцам и освещением русского вопроса перед британской публикой. Я был председателем полудюжины комитетов, занимавшихся различными сторонами русского вопроса. Я был также президентом англо-русского клуба, основанного несколькими коммерсантами, имевшими интересы в России, которые понимали, что они могут надеяться спасти хоть что-нибудь от кораблекрушения только путем объединенной и координированной работы. Клуб мало-по-малу сделался сборным пунктом для всех, имевших интересы в России, и так как большинство его членов было на практике знакомо со всеми условиями экономической, промышленной и финансовой жизни России, то он был в состоянии давать правительству его величества весьма ценную информацию. Я глубоко симпатизировал большинству его членов, понесших потери, и горячо его поддерживал, при чем принимал участие на его обедах всякий раз, когда клубу оказывал честь своим посещением какой-нибудь почетный гость, как, например, г. Винстон Черчиль.

В первых своих беседах с г. Бальфуром и другими членами правительства я высказывался против полного разрыва с большевиками на том основании, что это предоставило бы германцам полную свободу действий в России. С другой стороны, я усиленно подчеркивал то обстоятельство, что тогда как нам нечего ожидать от социалистов-революционеров, Ленин и Троцкий, хотя они и очень крупные люди, представляют собою разрушительную, а не созидательную силу. Они могут разлагать, но не строить. Их конечная цель состоит в низвержении всех старых так называемых империалистических правительств, и, как я говорил тогдашнему первому министру, они никогда не будут работать вместе с человеком, в котором они видят подлинное олицетворение империализма.

По мере того, как положение изменялось к худшему, я видоизменял взгляды, которые первоначально высказывал. Мы должны были выбрать одно из двух: либо притти к соглашению с большевиками на основе полной взаимности во всем, либо совершенно порвать с ними и отозвать наше посольство. Я сильно склонялся в пользу последнего выхода, особенно ввиду некоторых надежд, которые, казалось, подавала оказываемая союзниками материальная помощь лояльным элементам на юге России, которые еще не подчинились ни большевикам, ни германцам.