Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера

К концу допроса, обе стороны выглядели совершенно вымотанными — ведь его концентрация была настолько высокой, что начиная «работу», сидя в одной позе, я в ней же и оставался до самого конца, в течении 5–6, а иногда и более часов. Когда подходила очередь читать напечатанное, и мне нужно было проверять каждую запятую и каждое окончание, буквы расплывались, как, впрочем, и смысл написанного. Но всё же привычка, сложившаяся в течении многих лет, — аккуратно вести дневники записей прослушивания телефонных переговоров, — помогала и собираться, и доводить дело до конца.

Я возвращался в камеру весь измотанный, но с ощущением полезно проведённого времени и с пониманием ещё одного пройденного шага пути на сложной дороге, конец которой не то, что был не виден, но даже не предсказуем. Никакой конкретики и никаких договорённостей о моём будущем не было и быть не могло. В отличии от Пустовалова, Марата Полянского и ещё нескольких знакомых мне товарищей, где следствие имело возможность помочь их судьбе. Я же был просто доволен обещанием не трогать мою семью и считал это гораздо более необходимым и важным.

Даже после необъяснимого для меня деления на два суда, когда всё было подготовлено на один, несмотря на то, что оно, опять таки, уменьшало мои шансы, я принял это как должное и необходимое, уже веря в Провидение. Уверенность только усилилась и, на удивление, вселяла спокойствие, хотя рассудок логически, настойчиво пробивая в ней брешь, говорил о другом и всё никак не мог остановиться до самого вердикта, прозвучавшего на втором суде, как спасение. Это внутреннее противостояние окончилось бы быстрее, но слаб человек и горд, а потому и ищет постоянного подтверждения с материальной точки зрения того идеального, во что, по идее, имея такие доказательства, должен верить.

Ведь есть что-то внутри нас, что безошибочно определяет и правильные пути, и необходимый выбор, и то, что совестит нас, и то, что разливает теплоту по всей душе, — нужно только прислушаться. И каждый же получает то, что должен, но видеть и понять этого не хочет, а поняв, уцепившись за самый «хвостик подола», казалось бы, только найденной истины, всё-таки отвлекается и в суете забывает о чём-то важном.

Так и шёл я почти три года к «пожизненному заключению», которое предполагала моя сознательная часть, но с глубокой уверенностью в закоулках бессознательного, что всё окончится хорошо не только на суде или после, но и по окончанию срока и адаптации в обычном мире человеческом.

Забираясь на излюбленную верхнюю кровать, по здешнему — «шконку», где теплее и больше света (для читающего — очень важный фактор, кроме того, на нижнюю часто присаживается кто-то, чтобы поболтать, соответственно, вклиниваясь в так заботливо создаваемый внутренний мир и прерывая излюбленное занятие, которое ценишь здесь многократно больше), я наблюдал изредка за теми, у кого срок должен был быть, во-первых, конечен, а во-вторых, в разы меньше. Конечно, тяжело, но ведь жизнь на этом не заканчивалась. И хотя я мог служить наглядным примером для их оптимизма, в основном был просто удобным сокамерником, а некоторым — потенциальным консультантом по подготовке и прохождению суда, а также общению со следователями, адвокатами, и как, со временем, старожил изолятора — с администрацией учреждения. Сюда же можно прибавить спорт, чтение, интеллектуальные споры (ну не столько споры, сколько увлечённые диспуты), которые доставляли в этих стенах огромное удовольствие, благо, основной контингент был с очень высоким интеллектуальным уровнем.

Что особенно интересно — приобретённые знания и опыт у многих были весьма разносторонними в связи с занятиями в жизни и увлечениями в разных направлениях, а потому и тем для общения находилась масса.

Скажем, в полковнике Квачкове меня удивило спокойное отношение к своему обвинению. Мне было понятно, после освещения некоторых подробностей, якобы покушения на Анатолия Чубайса, что профессионал уровня «Василича» не специально, ни тем более нарочно, не в состоянии подойти не просто так по-дилетантски, но по-идиотски. Объяснений тому масса, от выбора места, где скорость движения высока, хотя в 150 метрах перекрёсток, где скорость транспорта снижается почти до 0 — взрывай сколько влезет, до самопальной взрывчатки.

Я вас уверяю, если специалист делает или подделывает, то конечный продукт обязательно срабатывает, результат может быть не всегда предполагаемый, но срабатывает обязательно, а как известно, второе, основное взрывное устройство, эквивалентом в несколько десятков килограмм тротила не сработало. А в утверждении, что участники покушения по глубокому снегу утащили с собой автомобильный аккумулятор вообще ни в какие ворота не лезет. Опровергающих доводов, которые он и сам прекрасно знал, были десятки, на каждый произносимый он кивал и улыбался. «Загорелся» же сразу, когда тема коснулась современности. Мы как-то говорили о параллелях в истории, разумеется, с ссылками и примерами сегодняшнего дня, не совсем сказанным я был согласен и мы негневно спорили. Дошло до того, что я высказал мысль о необходимости введения диктаторских полномочий, но такими, какими их понимали римляне до эры Христа (прошу не путать с тираном), с теми же задачами и такими же отчётностью и ответственностью. Разумеется, по поводу лица, в виде диктатора дебаты были не меньше, и здесь мы тоже не сошлись во мнениях. А вообще, не хватает стране П.А. Столыпина, ну или хотя бы Лорис-Меликова, пусть и с его мягким диктатом. Мы касались и Александра Третьего и Николая Второго Романовых — многие как и «Василии» могут со мной не согласиться, но статистика, знаете ли — величайшая из наук, и что толку верить обиженным современникам, когда просто лучше обратить внимание на цифры, а они поражают…