Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера

Так что причины оставаться в семьях и у Андрея, и у меня были, хотя и несколько разные, что не особенно повлияло на дальнейшие события и срок.

Моё отношение к старшему Пылёву было, скорее, уважительное — возможно, и из-за умения обустроить свою жизнь, и за чисто человеческие характеристики. При встрече он был всегда расположен к собеседнику, уважительно относясь к нему и не позволяя себе унизительных выпадов и, тем более, оскорблений. В его доме царили тишина и спокойствие, охраняемые заботливой хозяйкой, которой он, казалось, подчинялся беспрекословно, хотя, думаю, это было всего лишь одним из правил. От него не исходило никакой видимой опасности, с ним я знал, где и кого остерегаться, будучи козырем его и to брата, благодаря чему и мог позволить себе несколько больше других.

Никогда я не смог бы убедить Олега в отсутствии опасности, исходящей от моей гражданской супруги, в те дни, когда насильно увёз её на Канарские острова. И если бы не Андрей со своей разумностью, быть бы кровопролитию. Хотя, возможно, это был обыкновенный рационализм, замешанный на здравом смысле. Но все же проблема улеглась именно благодаря ему.

Есть, правда, ещё одно предположение. Думаю, что, скорее всего, здесь не могло обойтись без диалога между братьями. Чётко понимая, что эта женщина не просто увлечение, а роковое вклинение в мою жизнь, а значит - слабое место, на которое можно нажать в нужный момент, — напрашивался вывод: такая слабость не только выгодна, но и нужна им. Мне же это оставляло ещё меньшее место для маневра, представляя узкий перешеек, да и то в виде лезвия.

Андрей обладал умением убеждать и доказывать аргументировано, а, не пуская в ход ссылки на силу и безысходность, как брат. Приятный, начитанный собеседник, с некоторыми нотками сожаления в разговорах о прошлом, об упущенной в юности возможности пойти другим путём. Такое же, как и у меня, да и, наверное, как и у многих из криминала, в некотором роде патриотическое переживание о судьбах России, помноженное на неплохое знание истории, со здоровым национализмом — кстати, нормальным и неотъемлемым чувством любой нации, которое вот уже 150 лет цинично хается всеми, кем угодно, если относится к нации русских. При всём притом не надо путать его с нацизмом или шовинизмом. У любого нормального человека национализм в крови, таковым являюсь и я, что ни разу в жизни еще не помешало, ни только мне, но и окружающим.

Подарки от Андрея, причём всем без исключения, носили характер «от всей души», и никогда «потому что девать некуда».

Очень хорошо относился и буквально содержал своих ребят, 4–5 человек, постоянно бывших с ним и его семьёй. И, может быть, в характеристике его как обычного человека, без учёта специфики его деятельности, был только единственный минус, правда, минусом в наше время не считающимся — признание первенства в своём существовании комфорта превыше всего остального.

…Расположившись в номере отеля, в этот раз в гордом одиночестве — поездка быстрая и деловая, — зачем-то понадобился шефу.

В одиночестве всегда есть о чём подумать, порассуждать с самим собой, проанализировать состояние души, дел, поразмышлять о перспективах, спокойно, с расстановкой, подумать о близких, любимых тобой людях.

Встреча с Андреем, ради которой я сюда приехал, должна была состояться вечером, времени навалом, а душа просила свежего воздуха, открытого пространства и природы…

…Все пляжи в Испании принадлежат государству, и поэтому прибрежная полоса не перегорожена заборами и доступна каждому. Приезжая сюда по утрам, я наслаждался бегом по песку вдоль кромки моря, пробегая по к 10 километров, овеваемый свежим утренним ветром. Лежалось всегда легко, даже, несмотря на сыпучую дорожку. Отдалённое по наслаждению ощущение появлялось и от пробежек по грунтовой дороге к усадьбе, проходящей по пересечённой местности в Калужской области. Здесь и там — полная пустота, при преодолении которой казалось, что любое живое существо здесь лишнее. Появление его нарушало идиллию, но если это был такой же бегун, то поравнявшись с ним или с ней, я видел в глазах, казалось, такое же чувство. Невольно отметив одинаковость выражений, мы улыбались и кивали головами в так солидарности, посылая приветствие каждый на своем родном языке.

На сей раз вентилировать лёгкие не хотелось, да и уже стояла полуденная жара, так что одев льняные брюки и рубашку, и нагрузив переносицу очками от солнца в серебряной оправе, которые мне очень нравились (кстати, подаренными Андреем после моего возвращения из Киева), я спустился вниз и отправился в сторону, куда сами несли ноги.